юных артистов.
– Я подумаю над этим. Но вы сами подумайте, что бы хотели ставить. Время еще есть. Посмотрите что-нибудь интересное. Только не слишком длинное.
Ответ устроил всех. Павел Андреевич слегка откинулся на спинку стула. Мысль о Москве беспокоила его не только насчет пьесы и прочего. Ехать туда с группой подростков, из которых только один благоразумный человек – Елизавета..
После чаепития он попросил ее задержаться.
– Как твои дела? – мягко начал он. – Не обижают? Ты говори, если что.
Лиза улыбалась.
– Не волнуйтесь, Павел Андреевич. Я могу за себя постоять.
– Знаю..Да и вообще. Я хотел попросить тебя, чтобы ты рассказывала мне обо всем, что творится в группе. Кто с кем дружит, кто в кого влюблен, кто с кем поссорился, ну все в таком духе.
Елизавета была так поражена, что в первую минуту не нашлась что ответить. Выражение ее лица разозлило собеседника.
– И не надо смотреть на меня, как на фашиста, вербующего советскую разведчицу! Я не просто так прошу. Понимаешь, мы с вами едем в Москву, и мне не нужны там форс-мажоры. Я должен быть в курсе всего, чтобы предотвратить какие-то неприятные ситуации, вот и все.
Лиза была растеряна. С одной стороны он прав, но с другой..Тем не менее, она понимала, что роль «разведчицы» здесь не подходит. Значит, нужна другая.
– А почему бы вам не сделать так, чтобы они вам доверяли и сами все рассказывали? Вот у Ларочки например, спросите – она вам все сама выложит! И в кого влюблена, и что ела за обедом, и какую музыку слушает.
Павел Андреевич рассмеялся.
– Да, насчет Ларочки ты права. Я заметил, как она смотрела на Никиту. Они встречаются?
– Понятия не имею, – Лиза с самым беспечным видом пожала плечами. – Они мне не докладывали.
Мельком девочка взглянула на свое отражение в круглом зеркале на стене кабинета. Оттуда на нее смотрела милая дурочка. Разве что, очень бледная. Но вряд ли понимающая, что от нее требуют. Гордость на секунду возмутилась, но тут же замолчала. Все-таки согласиться и доносить начальству про своих друзей – поунизительнее будет. Павел Андреевич покачал головой.
– Лиз, я же сказал – я не для забавы спрашиваю! Да, насчет Ларочки ты права, но что насчет других? Я не знаю, что может произойти в Москве! Потому и прошу. Тем более, я за вас за всех отвечаю.
Лиза молчала. Игра была исчерпана, и никакой другой она придумать не могла. И тогда, как обычно в подобных случаях, на помощь пришла невесть откуда взявшаяся искренность.
– Павел Андреевич, ну если бы вы думали, что я могу собирать сплетни и рассказывать вам – я бы у вас не играла цариц и королев! – заметила она. Режиссер смягчился. Он знал, что Елизавета – девочка непреклонная в своих решениях. За это он и уважал ее, потому и была она его любимицей. Ему не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть.
– Ладно, иди. Жаль только, что буду непредупрежден