когда ему по какой-то причине понадобилось сменить имя, вспомнил про нее. Что они сейчас собираются делать с деньгами?
– Все за них бьются. Конечно, Кэрол хочет их получить. Считает, раз этот таинственный человек присвоил личность ее брата, у нее есть на это право. На нее работает довольно известный поверенный. Бичемы вроде бы приятные люди, но и они в это ввязались и наняли своего адвоката. В довершение всего засуетились глава округа и мэр. Закон гласит: если у покойного нет установленных близких родственников, деньги отходят государству. Так что город и округ тоже не прочь оттяпать себе кусок.
– А полиция?
– Полиция молчит как рыба. Но есть и еще одна загогулина.
– Ну, как же без этого…
– Среди скудных пожитков старика нашли связку замусоленных записных книжек.
Дэвид подался вперед:
– А что в записных книжках?
– Жизнеописание девчонки, с которой он, очевидно, не был знаком; отчет обо всех ее софтбольных матчах, всех школьных наградах, обо всех ее парнях, о каждой штрафной квитанции, выписанной дорожной полицией. Все подробности ее жизни записаны в этих блокнотах каракулями – предположительно почерком Старика с улицы Примроуз.
– Он что же, преследовал ее?
– Самым настойчивым образом.
– И эта девчонка тоже охотится за деньгами, так? – спросил Дэвид.
– Да нет, ей, похоже, деньги до лампочки. А зря! Эти блокноты местами – прямо-таки любовные письма. Старик по-своему очень заботился о девчонке, прости, об этой женщине. Он нигде не именует ее наследницей, но подразумевает… Короче, тебе нужно самому прочесть газетные вырезки.
Дэвид сидел на диване, уставившись в одну точку, и почесывал щетину на своем мальчишеском лице. Он перевел взгляд на фотографию двухлетнего Таннера, стоявшую на каминной полке. Волосы у малыша взлохмачены ветром с океана, что плещется у него за спиной.
– Хороший сюжет, – наконец сказал он.
– Вот именно.
– Хотя, похоже, об этом уже много писали.
Пол махнул рукой:
– Репортеры не писатели. Загадок еще много. Кто его убил, кем он был на самом деле, почему преследовал эту девчонку…
– За предложение спасибо, – сказал Дэвид. – Если бы я мог снова начать писать, ухватился бы за этот случай. Но я не могу.
– Это еще почему?
Дэвид встал.
– Пойдем в кабинет, налью тебе выпить.
Дэвид жил в просторном загородном доме с высокими потолками, построенном акронским гомеопатом в 1954 году. Архитектор определенно стремился потрафить своеобразному художественному вкусу доктора-холостяка – получился модернизм, но с отчетливой примесью сельской эстетики. Сегодня декоративные камни по обе стороны камина служили пересеченной местностью, по которой отряд пластмассовых солдат шел в наступление на кухню. Стены идущего от гостиной длинного коридора были оклеены обоями «под рогожку», приятными на ощупь, но изрядно полысевшими