единственным отличительным признаком Мессии является его бессмертие? То, что его нельзя убить? Ты действительно считаешь, что только так его можно узнать?!
– А чего ты на меня орешь? Эту формулу, вообще-то говоря, не я придумал. Ты уж извини, но этот бред – вашего изобретения. Я бы до такого не додумался. Это ведь все одно, что сказать: «ОН НИКОГДА НЕ ПРИДЕТ!». И кого же вы тогда, позволь спросить, так яростно ожидаете? Вокруг чего такой сыр-бор подняли?
– Теперь я точно знаю, кто придумал эту проклятую Игру, – глухим голосом произнес раввин. Ему показалось, что Тень, которой он так сильно испугался, никуда не ушла, а по-прежнему прячется у него за спиной. Он опять стал терять сознание и вряд ли расслышал последние слова гостя. На его лице появилось такое выражение, словно он съел хины или наступил на скорпиона.
– Загадками заговорил… Какую еще игру?, — вскинулся римлянин, весьма правдоподобно изображая недоумение.
– Да хватит уже! Не понимает он!, – опять взорвался раввин.
Недавнее чудесное выздоровление и по большей части то обстоятельство, что римлянин до сих пор его не зарезал, придало Иосифу смелости и сил обличать. Правда, от волнения его голос опять начал дрожать. Но уж больно хотелось прогнать этот убивающий его страх. Тень действительно была рядом…
– Эту мерзкую забаву для ваших доблестных солдат! Ну, когда прокуратор клянется своей женой и детьми… Скажи честно, – ты придумал? Или Каифа? А может быть Ирод?
– При чем здесь Ирод?… Ты меня удивляешь, — медленно протянул незнакомец, соображая, как избежать неприятного разговора. — – У Ирода на это мозгов не хватило бы…
– Неужели прокуратор?
– А он-то здесь при чем? Валерий Грат, – секунду помедлив, ответил римлянин, – хороший солдат, но политик из него никакой.
– Значит все-таки Каифа? Вот негодяй!, – Иосиф уже задыхался от гнева.
– Какой ты нервный в самом деле… — с неохотой начал римлянин, понимая, что выкрутиться, отмолчавшись, не удастся. — С тобой, знаешь, трудно разговаривать. Все время дергаешься, психуешь. Каифа лишь деликатно обозначил вашу проблему, – гость слегка присел на слове «вашу». — Ну, ту самую…
– А ты, значит, нашел ее решение, – пригвоздил его раввин.
– Не знаю, поймешь ты меня или нет, — внимательно разглядывая свои ногти, проговорил римлянин, — но мне и одного избиения ваших младенцев хватило. Того, что Ирод устроил четырнадцать лет назад…
Он немного помолчал, как-то странно посмотрел на Иосифа и вдруг залепил:
– В отличии, возможно, от тебя!
Гостю совсем не требовалось подсматривать за онемевшим от чудовищно несправедливого обвинения, брошенного в лицо раввину, чтобы понять, какие эмоции вскипели у того в душе. Принимая во внимание то обстоятельство, что из-за болезненного состояния Иосифа длинного разговора у них могло не получиться, римлянин решил поменять тактику и пошел на обострение. Выдержав