на нём, тот есть
крестящий Духом Святым».
И я видел и засвидетельствовал,
что сей есть Сын Божий.
На другой день опять стоял Иоанн
и двое из учеников его.
И, увидев идущего Исуса, сказал:
«Вот Агнец Божий».
Услышавши от него сии слова,
оба ученика пошли за Исусом.
Исус же, оборотившись и увидев их,
идущих, говорит им: «Что вам надобно?»
Они сказали ему: «Учитель, где живёшь?»
Говорит им: «Пойдите и увидите».
Они пошли и увидели, где он живёт,
и пробыли у него весь день тот.
Было около десятого часа.
Один из двух был Андрей – брат Симона.
Он первый находит брата своего Симона
и говорит ему:
«Мы нашли Мессию, что значит Христос».
И привёл его к Исусу.
Исус же, взглянув на него, сказал:
«Ты – Симон, сын Ионин. Ты наречешься
Петром, что значит камень.
Ныне, рыбак, ты будешь ловцом человеков…»
Ах как пелось тогда Игорю! Как хорошо и светло было на душе у Петра Ильинича!
Недосягаемый мыслью Христос сошёл тогда в душу, был рядом, вокруг, в нём самом. Близкий, Любимый, Единый.
«Да что же это за отрок возрастает среди нас грешных, что за дитё такое, что словом одним может осветлить душу?» – думалось Петру Ильиничу уже на дневке, когда с отцовской любовью глядел на Игоря, свернувшегося калачиком на дорожном килиме, по-детски сунув ладони под щёку.
Тропа ясная, хорошо наторенная, пала к малому роднику, к древесным колодинам, гладким и чистым, встарь рубленым высоко и тесно, об одно. В них, потревоженная падающей струёй, колышилась и дробилась студёная вода. Берестяной черпачок висел над срубом.
Путники всласть напились ломотной влаги. Напоили из ручья остывших за долгий медленный ход коней.
Сюда, к родниковому колодезю, пробивался озеленённый листвою солнечный свет. И туда, к солнцу, взъёмно поднималась тропа, битая не токмо конским копытом и людским шагом, но и колесом. Тут княжичи снова поехали о конь с Петром Ильиничем. Чащобник расступался, давая простор могучим берёзам, белотелым по завышию и словно бы обряженным в боевую кольчугу по низу.
Чем дальше шли конные, тем реже становился лес, давая простор буйно цветущим полянам, пока ещё не широким, но и не затиснутым раскидистыми кронами древних дубов, заместивших березняки, а кое-где взмывали к небу громадными мётлами липы, и на одной из них, как раз на высоте всадника, раскинул крылья летящий сокол.
– Отец ваш метил, – сказал Пётр Ильинич, остановив коня подле дерева. – Отсюда и зачин первой ухожаи.
Святослав, притиснувшись конём к древесному стволу, потрогал мету рукою.
– Когда это было? – спросил Игорь.
– Давненько, мы толики возвратились на Русь. Более четверти века минуло. Много тут времечка прожито батюшкой вашим.
Игорь слушал, потупясь, отвернув лицо, словно бы разглядывая что-то в заблизье. Святослав гладил мету