вольная – тоже Русская земля… Так отчего же порою тревожно и грустно на сердце Игоря?
И невдомёк ему, что это совсем от другой любви, сошедшей в сердце там, на отцовских бортневых ухожаях. Той, что всего пытнее и слаще. Печаль пройдёт, грусть забудется, но останется на веки вечные, до могилки, до креста, первая любовь, первая неодолимая тяга – найти вторую половинку своего Я, отъятую при рождении, найти и слиться навсегда воедино во Славу Божью.
И вот он, Курск, среди холмов степных и лесных засек. Открылся разом, возник чудом среди уходящего благоуханного лета, омытый ковыльными ветрами, осыпанный лесными росами, полуденно жаркий, прохладный в затемье могучих дерев, приникший к водам реки Тускарьи, к бегучим струям Кура. Оба потока, излившись с вершин, обняли гору, на скатах коей поднял крутые стены курский кромль74, с башнями сторожевыми, с колокольнями божниц, с княжескими теремами.
Не ждал город Олегову княгиню с чадами её и великим воеводой. Был слух, что возвращаются они на Русь, но и угас укромно не по своей воле, но по старанию посадника Давыдова.
Князя Всеволода Ольговича давно уже не видели в граде, и не понять – чей он, Курск, кому челом бить народному вече, давно уже притихшему на его стогнах.
Однако куряне, по природе своей усмотривые, служащие у Руси в сторожевых шумаках75, доглядели вовремя поезд княжеский. И кто-то прыткий не в меру успел к вечевому колоколу, и ударил встречной благовест в окольном городу, вызывая весь курский люд на улицы.
Пётр Ильинич Давыдова посадника сгонять не стал, сказал только:
– Сам разумей с князем своим, нужен ты Курску аль ба нет? Град сей – отчина моего князя, как и Чернигов. Но не о том сейчас речь. Курску однова быть только под Ольговичами и княгиней его. О том и спроси курян: так ли говорю я?
– Не приказано собирать курское вече, – супротивился посадник. – На то воля есть князя Давыда и согласие Всеволода.
– А у меня другой указ князя. И волю его, служа ему верой и правдой, я выполню.
– Чья воля?
– Князя Игоря – старшего ноне в Курске.
И распорядился вечевым бирючам76 поднимать на сбор граждан курских.
Вече об одно решило, как и должно быть – Курск есть отчина Олегова, а посему и сидеть в нём только Ольговичам.
И в тот же день сошёл посадник Давыдов к Чернигову.
Перед вечем народным на соборной площади стоял князь Игорь Ольгович. И не просто был тут, держал слово к людям.
Дивились куряне его разумности и достоинству. По душе он и боярам, и простому люду – гражданам Курска.
– Сошлись с братом Всеволодом, князь, стоит ли он в верности граду нашему? Не прельстился ли другими уделами? По воле его отпустим его. Тебе, Игорь Ольгович, тогда блюсти Курск, – говорил больший боярин Добродей. – Дума боярская в том согласна, и вече тоже.
– Сошлюсь с Всеволодом, – пообещал Игорь, и добавил: – Не ищу чужого, братья, но и своего терять не хочу. Миром жить желаю, не войною.