сели тут русские люди ещё при Владимире Красно Солнышко, будучи поклонниками старой русской веры.
Многие из тех землепроходцев, не желая от меча принимать новую веру, двинулись далее, к северу, уходя прочь от вторгшегося в Вятичи с крестом и копьём великого воителя Добрыни, на реки Нерету, Протву, Лопасню и даже вовсе недоступную Москову.
При Ярославе Мудром возникшие там городища, сёла и заимки по своей охоте помалу принимали Христову веру, платили исправно дани киевскому князю и сами взимали по договорённости с вятичей.
Мирное вселение в родственную славянскую семью незаметно, но верно лепило особый на Руси народ, помнящий и свято хранящий не токмо своё давнее, но и былое вятичей. Удивительные предания возникали тут, переложенные в слово письменное. Сюда, в лесные схороны, сносила древняя Русь первые книги и летописи, писанные порою на никому уже не ведомом языке прапраславян, на санскрите и пракрите, на греческом, латинянском и многих других, кои жили в мире и кои ведал мудрый русский книгознатец.
Стремление Всеволода Ярославича переиначить подлинную историю Руси, подхваченное и расширенное до всегосударственного размаха Владимиром Мономахом, породило мощное переселение книг на Север, предвосхитившее почти на два века исход русских людей из южных пределов Руси, из Великой Киевской, Владимирской и Галицкой земель.
Бодева встретило походников не враждебно, но с опаской. С последнего посещения селища Олегом Святославичем утекло немало времени. И вот уже не менее как пять лет не платили бодевские дани. Жили в большом достатке, своим хозяйством, хваля Бога, что забыл о них весь сущий мир, общаясь только с себе подобными поселениями, высватывая невест и отдавая своих не только в русские семьи, но и вятичам, что нет-нет, да возникали в сватье из глухих медвежьих углов. Выйти в вятичи, взять от них жениха либо невесту считалось у бодевских делом добрым.
Староста села Бодева, Потка, оказался человеком зело смышлёным, знающим силу и власть слова. В один миг смекнул, что надобно пришлым княжичам (он и Венца отнёс к Олегову роду), и уже не закрывал рта, обсказывая, откуда пошла и что она есть – бодевская земля.
И хотя Пётр Ильинич неуклонно и властно склонял речистого старосту к отчёту, напоминая, за кем стоит селище и кто всему Бодеву и люду его хозяин. Потка, соглашаясь, что все они люди княжьи, умело уводил речь от дела, ради которого и шёл в Вятичи Пётр Ильинич. Не ради того только, чтобы повидать свою отчину на реке Нерети. Ему, боярину, заради этих детей княжеских должно учредить прежние договора, прежние связи со всем, что дадено было от века во владение княжеское Ярославу Владимировичу, Святославу Ярославичу, Олегу Святославичу, а стало быть, и чадам его.
Петру Ильиничу забота одна – посчитать невыплаченные дани, утвердить новые договора, вернуть лесное селище в общую русскую жизнь!.. Дел невпроворот, и не ко времени затеяли молодшие балаболу с болтливым старостой.
– Делу время, потехе час! – ворчал воевода.
Он, более других жаждавший правды о былом времени, о жизни своего князя, а значит, и о своей