медленно сказал «Спасибо, мадемуазель», Маруся увидела, как задвигались пушистые усы, мурашки пробежали по её спине, и она почувствовала, как густо краснеет. Вечером, лёжа в постели, она вспоминала эти мгновения, и невыразимая истома растекалась по всему её телу. Потом она представила, как, должно быть, щекотно и приятно ощущать прикосновение этих усов к щеке, к шее… Её аж передёрнуло от пробежавших мурашек. Маруся перекрестилась и стала гнать от себя греховные фантазии, но стоило ей закрыть глаза – она снова и снова видела это пышное мужское великолепие. Теперь вся Марусина жизнь разделилась на две части: в одной были Усы г-на Каповски, и эта часть была яркой, прекрасной, волнующей, с миллионом подробностей, шорохов, отсветов, мельканий, искр, чарующих звуков; а во второй Усов и г-на Каповски не было, присутствовало только тягучее серое ожидание первой части. Войцех довольно часто посещал лавку и, как правило, подходил именно к Марусе. Удивительное дело – девушка не могла припомнить его взгляд… Она всегда безотрывно смотрела на усы и ждала их движений во время речи. Они притягивали ее словно магнитом. Маруся наклонялась к ним всё ближе и ближе, а однажды потеряла равновесие, и чуть было не упала на г-на Войцеха. Он поддержал её за локоток: «Вам нехорошо?» – вверх-вниз, вверх-вниз шевельнулись усы. «Как мне хорошо! Ах, как мне сладостно…» – думалось ей. Г-н Каповски помог Марусе присесть на стул и невольно (а может быть, и специально) чуть прикоснулся усом к её щеке. Горячая волна окатила девушку с головы до ног, в ушах зашуршал песок, и Маруся лишилась чувств. Вечером, укладываясь спать, Маруся призналась себе, что без памяти влюбилась в господина Каповски. Впервые за её семнадцатилетнюю жизнь мужчина вызвал в ней сильное женское влечение. Когда ей было пятнадцать лет, хозяйский сын Говард, толстый рыжий балбес, подкараулил её у кладовки и поцеловал мокрыми липкими губами. Маруся долго вытирала рот и щёку и не могла отвязаться от мерзкого ощущения нечистоты. Хорошо, что Говард уехал учиться и больше она его не видела. А вот Войцех… Если бы он её поцеловал… Наверное, это было бы совсем по-другому… Наверное, усы приятно щекотали бы её щёку, как сегодня, и не только щёку, но и нос, губы, подбородок, шею… Боже! Какое же это блаженство! Какое же это счастье!!! Так бы сама и бросилась к нему на шею! Зарылась бы вся в его усищи!!! На следующий день г-н Каповски принёс Марусе маленький букетик фиалок. Он молча положил его перед ней на прилавок. Маруся подняла глаза и посмотрела на Войцеха. Кончики усов приподнялись и как-то сильнее загнулись вверх. Видимо, Войцех улыбался.
– Маруся, это вам. Эти цветы так же нежны и трогательны, как вы.
Зашевелившись, усы вытянулись к Марусе.
– Спасибо, господин Каповски, вы так внимательны.
– Мне кажется, вы слишком устаёте на работе, вам надо почаще гулять на воздухе. Тогда не будет и обмороков, – усы придвинулись совсем близко и соблазнительно распушились.
– Извините, господин Каповски, больше этого не повторится.
– Что