А завтра ты навестишь врача. Я хочу поставить тебя перед фактом. Твоей лжи. И уж поверь, после этого тебе никто не позавидует.
– Я никого не обманывала.
– Перестань. Я знаю, чем вы занимались с этим Антоном.
– Мы ничем не занимались! – У неё такой оскорблённый вид, что просто десять «Оскаров» заслуживает. – Ничего не было! Только поцелуи! Никто и никогда не трогал меня там… как сделал сегодня ты, – упрёком. Она опять плачет. Горько, с чувством. – Я всегда считала, что позволю это только кому-то особенному. А ты… всё заберёшь себе, – она вдыхает с таким пронзительным отчаянием, и захлёбывается слезами.
– Чёртова симулянтка, – забираю из ящика нож от греха подальше и иду к двери. – Скоро я стану для тебя настолько особенным, что ты впустишь меня туда, куда ещё никого не впускала.
Глава 8
– Ты что, ему не понравилась? – Влада с недовольным видом рассматривает справку от гинеколога.
– Я… не знаю.
– Не понравилась, – окидывает меня таким взглядом, будто я в этом виновата. – Иначе ты бы уже не была девственницей. С какого хрена он потребовал справку? Что ты ему наговорила, дура?
– Я сказала правду.
– Какую правду? – её раздражённые пальцы складывают бумажку, приглаживают, ребро за ребром.
– Что у меня ни с кем ничего не было.
– Отлично. Вы, значит, вместо того, чтобы трахаться, беседовали. Он расспрашивал о тебе, просил что-то рассказать? Про Антона? Про то, куда вы ехали?
– Нет.
– Что – нет?
– Я… просто…
– Просто ты была недостаточно послушной. В тюрьму захотела? – Её лицо приближается ко мне. Мятное дыхание бьёт по щеке, будто она спичку задувает. – Или ты недостаточно сильно любишь маму, и тебе плевать, что с ней сделают?
– Я была послушной! Это он, – мой голос затихает, – это он… пожалел меня.
– Илья не стал бы жалеть такую, как ты, – встаёт. – Ну а… – криво усмехается, – хотя бы куда-то в другое место он тебя отодрал?
– Перестаньте. Неужели Вам не противно спрашивать об этом? – дёргаю плечами, опускаю голову. – Он же Ваш брат. А Вы пытаетесь представить…
Больно сжимает мою руку. Слёзы тут же подкатывают к глазам. Обидно, что я не могу ей ответить. Не имею права. Иначе горько поплачусь.
– Ты мне не указывай, что я должна представлять, и за что мне должно быть стыдно, – отпускает резко, шевелит пальцами с брезгливостью.
– Вы же знаете, что я ничего не сделала, – смотрю на неё с мольбой.
– То, что я знаю, только моё дело. И от легенды я отступать не намерена, – она комкает справку, которую превратила до этого в идеальный квадрат, и идёт к двери гинекологического кабинета.
– Влада… Сергеевна, – я встаю на полусогнутых ногах. – Сегодня Антона хоронят. Мне необходимо там быть.
– Ты никуда не поедешь.
– Влада Сергеевна, пожалуйста. Я должна попрощаться с ним. Я себе не прощу, если этого не сделаю.
– Твои проблемы.