теряю туфли. Выскакивая из правой, нога неудачно искривляется, и щиколотку будто связывает леской. Илья толкает вперёд безжалостно. Я рефлекторно вцепляюсь в его руки. Ногти врезаются в его кожу. Ему должно быть по крайне мере так же больно, как моим ладоням вчера. Но он словно ничего не ощущает.
Вжимает меня животом в стол.
– Возьми карандаш. Сейчас же.
Инстинкт самосохранения становится слабее, чем отчаянное желание следовать его воле. Теперь исполнение его воли – залог моего самосохранения.
Я отпускаю его руки. Отдёргиваю свои, будто прикоснулась к раскалённому металлу. Дрожащие согнутые пальцы поползли по столу, хватаясь за карандаш как за спасительную верёвочку. Стискиваю его основание и держусь крепко.
– Пиши и проговаривай. Я больше никогда…
Его бёдра упираются в меня. Я отчётливо ощущаю, как мнёт ткань моего платья и вжимается между ягодицами его затвердевший член. И словно на себе чувствую эту волну напряжения, которая скатывается по его телу только к этому месту. Даже его ладонь, удерживающая меня за шкирку над столом как нашкодившую кошку, теряет силу.
Уже непонятно, что хуже: видеть, какого размера его член, или только представлять. Но я никогда не чувствовала такого животного ужаса, как сейчас.
– Ты глухая? Пиши и проговаривай. Повторяй за мной. Я больше никогда…
– Я больше никогда, – шепчу, пока моя рука вспоминает, как держать карандаш так, чтобы им можно было писать. Словно страх вытеснил элементарные навыки. Я изо всех сил сдавливаю гранёный стрежень между пальцами, и начинаю выводить буквы на листе А3. Дрожь превращает их в кривые каракули. Как будто пишу левой.
– …не буду обманывать тебя, Илья…
Он отпускает мою шею. Его упрямые ладони одним движением проходятся по моим бёдрам. И он лишь на секунду отстраняется, чтобы не мешать краю подола соскользнуть на мою поясницу. И снова толчок в мои бёдра. Такой жадный и злой, что немеют ноги.
– Не буду, – повторяю за ним, – обманывать тебя… Илья.
– Пиши аккуратно, – просовывает пальцы под край трусиков сбоку. И сдёргивает. Ткань больно врезается в кожу. Обжигает трением, и с хриплым треском рвётся. – Строчку за строчкой. – Его ремень скрипит и расстёгивается. У меня в груди становится тесно. И когда лёгкие наполняются вдохом, как будто врезаются в исколотое стекло.
Хлестанул меня самым кончиком по ягодице. Затрещали зубья молнии на его ширинке.
– И повторяй каждое слово. Ты будешь работать над ошибками. Тщательно и послушно. Пока каждое это слово, – заставляет меня раздвинуть ноги шире. Мнёт ягодицы. С такой злостью их сдавливает, что там наверняка остался рисунок его рук красными контурами. Я охнула и проскулила. И в следующую секунду замерла, когда его горячий член уткнулся в начало отверстия во влагалище. – Пока каждое это слово, – он повторил тихо, проведя ладонями по моей пояснице вверх. Обхватил меня за талию, –