душу. Там было скорее чувство вины. Ее муж пришпорил Марселию, и они рванулись вперед в сторону Парижа.
Андриэнна безучастно позволила Адель снять с себя платье – мокрое от дождя, с грязным и разорванным подолом. Глогстер бережно помог ей лечь, стараясь не задеть больную ногу. Нора села на кровать рядом с матерью. Зеленые глаза малышки внимательно изучали бледное мамино лицо. Почему она такая грустная? И куда она уезжала?
– Мам, а где ты была?
– Я? – Андриэнна несколько смутилась. – Ездила кататься.
– А почему ты такая грустная? Тебя обидели? А почему одна дама, когда я спросила, где вы с папой, сказала, чтобы я у мамы Генриха спросила?
Глогстер нахмурился.
– И ты что же, у нее спросила?
Нора смутилась и кивнула, уже смутно понимая по родительским лицам, что что-то сделала не так.
– А она что тебе сказала? – с тревогой осведомилась Андриэнна.
– Она рассердилась, закричала, что не знает и это не ее дело и вытолкнула меня из комнаты.
– Я ей говорила, что не надо к ней идти, – заметила стоящая у окна Роксана. Впрочем, без тени самодовольства в голосе. Нора поморщилась, а Андриэнна с облегчением вздохнула. Хорошо, что все обошлось только этим! Хотя, собственно, что могла ее враг сделать ее дочери? Она кивнула.
– В этом Роксана права.
– А почему все-таки та дама сказала, чтобы я у мамы Генриха спросила? Что она лучше знает? – настаивала Нора.
Глогстер пожал плечами. Андриэнна погладила дочь по волосам и подозвала к себе Роксану. Ее муж улыбнулся, наблюдая, как ее лицо мягко наполняется жизнью. Перед ним была сейчас Андриэнна – мать. Не безрассудная, своевольная искательница приключений, а мать! Она поцеловала дочерей и перекрестила их на ночь.
– Ладно, девочки, идите спать. Добрых снов.
– Доброй ночи, мама.
Роксана поцеловала ее, с некоторой опаской взглянула на отца, которого побаивалась, пожелала и ему доброй ночи и ушла в комнату. Хотя было видно, что шла она туда неохотно. Опять Нора будет просить няню страшные сказки рассказывать! А потом Мари уйдет, Нора заснет, а она, Роксана, останется в темноте наедине с чудовищами, которых Мари вызовет своими сказками. Малышке всегда казалось, что чудовища, привидения и прочая нечисть приходит послушать, когда о ней говорят. Им приятно послушать о себе. Девочка остановилась перед дверью, ожидая сестру. «И ведь не попросишь няню не рассказывать что-то такое страшное, – подумала она. – Нора потом будет надо мной смеяться, трусихой называть!». В душе Роксаны что-то дернулось. Нет, лучше дрожать под одеялом от каждого шороха, чем признать, что она трусиха! Надо быть смелой как ее родители. Мари, появившаяся из детской, подозвала их, и девочки ушли.
– Госпожа, а правда, что на вас с графом волки напали? – полюбопытствовала Адель. Андриэнна кивнула.
– Ну и перепугались вы, наверное! – с затаенным восторгом заметила служанка. Глогстер усмехнулся.
– А что,