И всё? – крикнул Сиротин.– А это что?
Он крутанул Илью к себе как «волчок» и… застыл в полном изумлении. Потом повернул ещё пару раз, пытаясь найти хоть один кровавый след.
У Ильи от этих вращений закружилась голова, его мучила только одна мысль – что стало с рукой. Лучше бы её совсем не было!
Сиротин был в бешенстве. Это чёрт знает что такое. Проклятый доктор. Проклятый мальчишка и мерзкие дед с бабкой. Цирк какой-то! Но этого не может быть, что бы вот так опозориться. А может быть ему просто не везёт сегодня, может быть карма какая-то разыгралась. Ладно, посмотрим. Для чистоты эксперимента…
– Понятая, – он протянул руку к Елизавете, – разбинтуйте ему руку.
Елизавета охнула и подалась назад.
– А может быть, я?
Холин незаметно для всех оказался рядом с Ильёй.
– Ну, значит, вы, – хмуро согласился Сиротин.
Холин осторожно и, как показалось Илье, намеренно медленно стал разматывать бинт. Илья со страхом смотрел на свою руку. Она почему-то начала побаливать. Когда оставалось всего несколько витков, Илья побледнел и был готов потерять сознание. Вдруг он заметил, как при очередном обороте из бинта вылез паук, подмигнул Илье, снова помахал лапкой и неожиданно исчез в рукаве рубашки Холина. Илья от волнения на мгновение отключился, а когда открыл глаза, увидел как Холин, улыбаясь, показывает всем собранную в комок белоснежную ленту. Когда он проносил её мимо Ильи, из складок выпала большая щепка. Матрёна быстро подобрала её и спрятала под передник.
Сиротин был раздавлен. Он молча протянул Холину паспорта, забрал протянутую Матрёной фуражку, не заметив, надел задом наперёд, и медленно пошёл к "Уазику". Но вдруг остановился.
– А тогда зачем доктор приезжал? – быстро спросил он.
– Так Илье вдруг плохо стало. Видать, испугался малец, – без тени смущения ответила Матрёна.
– А бинты с какого… наложил?
– Так ты, это… у доктора самого и спроси, он нам не объяснял.
Сиротин сплюнул на собственную тень, крутанул фуражку на голове, приложил два пальца ко лбу, поверяя по уставу положение козырька.
– Ну ладно, я пошёл.
– Да уж, иди, сынок,—сочувственно вздохнула Матрёна. – Может, водички?
Сиротин сверкнул глазами на бабку и тяжело уставился на Илью.
– Ещё увидимся, парень.
Потом повернулся к Холину.
– Вы уж не держите зла, Иван Виленович. Служба, сами понимаете.
– Да что там. Всякое бывает, – засветился искренней доброжелательностью боксёр, – вот помню в Гондурасе…
– Да уж. Но у нас, к сожалению не Гондурас, – тяжело вздохнул Сиротин. – Вас подвезти до станции.
– Ну что вы. Я же говорил, у меня машина.
"Уазик" скрылся за поворотом. Холин протянул руку Илье.
– Давай прощаться, Илья ибн Викторович Шторц.
Илья храбро протянул правую, чудесным образом выздоровевшую руку, но едва не отдёрнул её, когда Холин начал сжимать ему пальцы.
– Ничего, дружок, – улыбнулся