студентом того же университета, и он вырезал из газеты мои письма и показал их Айн. Та была несколько озадачена, потому что я высказывал в них такие положения, о которых она тогда писала в своем Атланте, и которые еще не были опубликованы, находились в форме рукописи, и потому я никак не мог ознакомиться с ними. Поэтому она попросила Натана отыскать меня и привести к ней. Она называла меня «таинственным человеком», потому что я никак не мог знать, о чем она пишет.
И как же мистер Блюменталь отыскал вас?
Он нашел меня в списке учащихся и прислал мне телеграмму с просьбой позвонить ему. Но я был тогда очень занят учебой, прочитывал по книге в день и активно овладевал английским языком, и потому не нашел времени позвонить ему. Кроме того, у меня не было никаких знакомых по имени Натан Блюменталь, поэтому я бросил телеграмму в ящик стола и не стал на нее отвечать. На следующий год, кажется, в июне, я закончил курс обучения, получил несколько больше свободного времени и, наткнувшись на эту уже пожелтевшую телеграмму, набрал написанный в ней номер. Натан сказал мне, что на следующий день он улетает в Нью-Йоркский университет, и спросил, не хочу ли я встретиться с Айн Рэнд? Конечно же, я был согласен. Кажется, он дал мне ее телефон и объяснил, как добраться до дома в Чатсворте. Я позвонил ей, приехал туда, и мы подружились.
Расскажите мне о вашей первой встрече с Айн Рэнд.
Когда я постучал в их дверь, открыл мне Фрэнк и проводил меня в гостиную. Вошла Айн, и я не проявил хороших манер, потому что остался сидеть; Фрэнк, конечно же, был недоволен этим, так что я встал. После этого мы долго говорили.
Каким было ваше первое впечатление о мисс Рэнд?
Самое глубокое, я был буквально в трепете перед этой успешной и удивительной писательницей. Мне было очень приятно в ее доме.
А она оказалась такой, как вы ожидали?
Во многом. Я быстро понял, что если бы не был атеистом, то не мог бы надеяться стать ее другом. Получилось это так: однажды она попросила меня рассказать, как образуются водопады. Я только что прошел курс геологии и потому знал, как именно это происходит; словом, я расписал ей процесс во всех подробностях. Если я ничего не забыл, возникает, когда вода течет по твердой породе, под которой находятся более мягкие слои. Когда я завершил свое изложение, она воскликнула: «И какое же отношение Бог имеет ко всему этому?» Тут я все понял.
Однако она умела производить глубокое впечатление. За виски с содовой нам случалось проговорить до трех часов ночи – после того, как она заканчивала свою ежедневную рабочую программу. Я ощущал себя вправе держаться с ней на равных до одного разговора, когда, быть может, через три или четыре часа после его начала я процитировал ей что-то из Шопенгауэра, и она сказала: «А вы знаете, что дальше в той книге, которую вы цитируете, есть место, где он противоречит себе самому?» Я был ошеломлен и до сих пор не избавился от ощущения вроде «что я делаю здесь?» Она явным образом прочла труды всех философов, знала их и выдвинула собственную философию. Так я понял, что имею дело с крупным специалистом в области философии.
Каков