кто держал ее за кофту. Никита поторопился, чтобы разглядеть, кто это.
Девчонка. Из вчерашних. Чье имя Никита не запомнил. Аня-Маня. Она тащила мелкую за рукав, растягивая и без того бесформенную кофту. Эта же кофта не давала сбежать хозяйке. Мелкая сжималась в оставшемся ей рукаве, но Аня-Маня все равно доставала. Глухие удары ладонью сыпались на оголившееся плечо, на вжавшуюся в плечи голову. Рядом стоял красный. Вид имел такой, будто ему уже досталось.
Больше никто на эту сцену не обращал внимания. Все так же на лавке около входа в барак сидел дед с оттопыренной губой. Какие-то бабки шли через площадь. Ворковали на своем финны.
И Никита тоже пошел дальше. За спиной еще слышались удары, но он не оборачивался. Это была не его игра. Тут что-то происходило, что – он не понимал, да и не стоило ему туда лезть.
Дядя Толя продолжал вещать. Он рассказывал о школе и о том, что каждый год ходил с ребятами в поход на Щучье озеро. Как однажды они увидели следы медведя – и так быстро до поселка еще никогда не добегали.
Дома нескончаемо тянулись, смотрели в спину Никите десятком тусклых окон. Как будто ждали чего-то.
Послать надо всех к чертям и в одиночку все как следует посмотреть. Никита любил быть один. Он и по заброшенным домам всегда один лазил. И в школе всегда был один. Другие люди с другими интересами ему были не нужны. Это раньше он все пытался кому-нибудь объяснить, чем увлекается. Но его походы были настолько для всех странны, что идею найти компанию к шестому классу он уже забросил. Здесь, в Тарлу, ему и подавно друзья были не нужны. Зачем? Пройдет месяц. Уедет. Никто никому письма писать не будет.
– Вон там, видишь? – Дядя Толя постоянно говорил, Никита его уже и не слушал. – Видишь, крыша торчит? Это дом священника. Тут стояла большая лютеранская церковь. Он в ней служил. Называется он дом…
– …Трех Смертей, – подхватил Никита.
– Почему? Просто дом священника.
Между широко разросшимися липами виднелась коричневая черепичная крыша, уже основательно заросшая мхом. Над крышей торчали две трубы. За взметнувшимися цветками иван-чая просматривалось розовое крыльцо, украшенное ажурными столбиками. Дом, когда-то покрашенный в желтый и розовый цвет, настолько врос в зелень, что казался необитаемым.
– Там жил священник, у него было три дочери…
Черт, надоело… Уж лучше б в городе остался. Сидел бы сейчас за компом. Или по округе гулял. Дел много! А он доисторические рассказы слушает и призраков ловит. Очень интересно.
– Война, шум, гам. Девушки на выданье, а никто не сватается. Боятся брать в семью дочерей священника. Так они и просидели в девках.
– И до сих пор сидят? – хмыкнул Никита. А что? Он легко может представить.
– Нет, что ты! После войны там люди поселились. Раньше две семьи жили, теперь один владелец все выкупил. Но что-то пока не въехал. Дом пустой стоит.
А дочки так и остались там жить. Ванну принимают по ночам, смеются, бегают по этажам, включают и выключают свет, складывают в тайную комнату головы