стреляй, либо опусти лук.
– Я сказала – заткнись! – Руки ее мелко дрожали.
– Зачем целишься в меня?
– Не знаю. Ты мне объясни.
– Ты не тому мстишь.
– Кто тебе сказал, что я хочу тебе мстить? И вообще, ты…
– Повторяю: ты не тому мстишь. Моя смерть не избавит тебя от обид.
– Да что ты знаешь про мои обиды?
– Тебя глаза выдают.
– Чушь. Не заговаривай мне зубы!
– Какого лешего ты потащилась за мной?
– Не знаю.
– Добычу делим пополам. Вернемся – я починю твой курятник. Идет?
Медленно опустила лук, неотрывно глядя на Рогдара. За ее острым, колючим, обозленным взглядом пряталось что-то детское: обиды, беззащитность, одиночество.
– Что ты за зверь такой? – спросила она.
– Не знаю.
Рогдар шел быстро и всю дорогу молчал, вслушиваясь в древесное безмолвие. Низкорослая Малка, запыхавшись, почти бежала вслед за ним. Его спину покрывала волчья шкура, голова скрывалась под меховым капюшоном.
Остановился, осматривая лесную колыбель. Позволил Малке перевести дух, отдышаться. Она упиралась в колени, жадно хватала воздух ртом. Его дыхание было ровным и спокойным.
– Зараза… – Сплюнула вязкую слюну. – Вот олень…
– Что?
– Говорю, выносливый, как сохатый. – Выпрямилась и утерла пот со лба. – Здорово это, наверно. Да, вояка?
Ничего не ответил, не повернулся к ней.
– Слышишь – да? Говорю: здорово быть воином. Сильный, как медведь, и выносливый, как лось. Трудно, видать, таким изобилием не воспользоваться. Например, взять что-нибудь силой. Обидеть кого. И купаться в лучах славы. Не жизнь, а малина! Я всё правильно говорю, вояка?
– Едва ли. Войной любуются издалека глупцы. На поле брани нет ничего, кроме ненависти, боли и смерти. Ты когда-нибудь видела смерть, Малка? Настоящую людскую смерть? Видела глаза человека, которому выпустила кишки, кем бы он ни был?
– Нет.
– Я завидую тебе.
Немного помолчала, тоскливо поглядев в глубину чащи.
– Нечему завидовать…
– Ты счастливый человек, Малка. Ты не видишь по ночам глаза тех, кто пал от твоей руки.
– Зачем бояться мертвых?
– Затем, что не всё мертвое мертво.
Тишина подрагивала от звонкого щебета птиц, переливистого и чистого, как горный родник.
– Нам туда.
Ясеневый лук усиливали плотные накладки из сухожилий и кожи. Рогдар упер его в землю и согнул, чтобы накинуть на верхний паз скрученную изо льна тетиву. Растянул, проверяя, и направился глубже в лес.
Старый ручей, извиваясь мелким водотоком, проточил глубокое русло. Рогдар длинным прыжком перескочил через мелкий обрыв и протянул Малке руку. Она вдруг остановилась, будто наткнувшись на стену, и оторопела, недоуменно уставившись на протянутую ей руку. Глаза растерянно забегали, и с лица