ежедневные прогулки по парку, масса свободного времени, хорошая еда и кое-какие деньги. Время от времени между нами с Тусей вспыхивают ссоры. Сегодня, вот, опять. Описывать её бессмысленно, все время одно и то же. И опять, в который раз, было принято решение: уехать в Питер, о чём было немедленно объявлено моей дражайшей половине…
24—25.02.01 Ночные кошмары супруги
Сегодня – опять у Туси ночь её свидания с покойными родителями. Проснулся я около трёх от её громкого, настойчивого шёпота.…
Сразу понял: общается с мамой. Слышу, просится к ней, умоляет её взять её с собой. Обсуждает детали: что надеть, как встретиться и т. д. Текст сам по себе непередаваемый по чистоте чувства, полной отрешённости от всего земного, и почти детской искренности. Как же ей хочется воссоединиться с ними: её горячо любимой мамочкой, бабушкой и «Готинькой» (отчимом). Разговор ведётся неспешно, тихо и с большой заинтересованностью. Все выглядит так естественно, что, кажется, будто они сидят на кухне…
Мать велит ей съездить на могилу бабушки, Туся соглашается с нею, что «надо», но не знает, сможет ли; она повторяет свою просьбу, а мать, видимо, обещает, что скоро придёт за ней. Ей надо одеться во всё белое, а у неё, как назло, все вещи стали ей велики, «да и туфелек нет, есть только черные», но она их выкрасит в белый цвет, отдаст в мастерскую или сама: «наклею белые тряпочки, и хорошо будет».
Туся жалеет, что мать не может с ней «попить чайку с вареньицем». У неё есть хорошее, вишнёвое с косточками «как ты любишь», но потом спохватывается, или мать ей говорит, что у них там еда другая.
Я лежу рядом, холодея от тяжких предчувствий, от страха того, что меня ожидает, осознавая, как груб, как неловок я был с ней все это время, пытаясь вдолбить ей (пусть неосознанно) свои житейские истины, не понимая, что она уже тогда была не здесь, что ей все равно, что я ей скажу…
Обо мне – ни слова, ни гнева, ни презрения. Всё – вопрос исчерпан: меня уже нет в её мире. Есть, правда, какой-то Б.Б., её «верный друг», которого её мать уже навестила и сильно напугала. Туся просит, чтоб она больше не ходила к нему: ему хорошо у себя (?) зачем зря тревожить….
Потом в голосе Туси появляются весёлые нотки: оказывается, её бабушка что-то там «учудила», стала разговаривать с ними «по-гречески». Зачем? Ведь, могла бы и по-французски, или, на худой конец, и по-английски.
Мама обещает взять её к себе «уже скоро», но когда, не уточняет, и так, пообщавшись, Туся переворачивается на правый бок и тихо засыпает…
24.03.01
(Мысленно обращаясь к Тусе): если б я был человеком верующим, то твоя душа, наверно, представлялась бы мне сплошным скопищем демонов, которые терзают тебя, мучают, не дают спокойно жить. Эта вечная злость на себя, меня, на всех остальных разъедает твою душу. Отсюда вздохи, стоны, вечные твои недомогания, болезни… И пока ты не изгонишь из себя всех своих чертей, не будет тебе покоя.
Вот и сейчас: ты стонешь, чертыхаешься, хватаешься за сердце, со страдальческим видом