этом продолжая говорить:
– Я всегда любила темноту. И даже здесь… Знаешь, от старых привычек трудно избавиться, даже после смерти.
– Мне тоже нравится темнота. Но тут она повсеместная, вызывает что-то вроде клаустрофобии.
– Первое время все это чувствовали. Ты привыкнешь. Вот когда я только здесь оказалась… Ох, извини, что-то я слишком много говорю о себе. Тебя, наверное, это уже утомило. – За то короткое время нашего общения она извинилась уже более пяти раз. Я ощущал этот груз неловкости, что навис над нею в момент моего прихода.
– Нет, ну что ты. Всё нормально. – Я кивнул головой в сторону гитары. – Ты сказала, что играешь…
– Скорее тренируюсь. Но кое-что исполнить могу.
– Сыграешь?
– Нет-нет-нет! Ни в коем случае. Я стесняюсь играть перед публикой.
Её нерешительность улыбнула меня. Но я чувствовал, что если сейчас поднажать, то Софья обязательно согласится. Тем более я внезапно испытал некую потребность в звуках. Их во Тьме наблюдался катастрофический дефицит. Что уж говорить о музыке… Один музыкант, пусть и начинающий, уже находка.
– Да ладно тебе, я слышал немало плохих гитаристов за свою жизнь, и каждый из них был гораздо увереннее. Сравниваться тут тебе не с кем. – И потом добавил в шутку. – А если выйдет не очень, мы никому не скажем.
– Ну… – Софья отвернулась в сторону, плотно сжав губы. После короткой паузы повернулась обратно ко мне. – Ладно. Только, чур, не смеяться.
– Уверен, повода не будет.
Девушка вскочила со скамьи и пересела в кресло, взяв гитару в руки. Пару секунд она будто собиралась с мыслями и потом ещё несколько приноравливалась пальцами к струнам. Наконец выбив из них звук, Софья продолжила в идеальном темпе. Мотив показался мне очень знакомым. Но я копался в своей памяти и не мог отыскать там названия. Гитара звучала в отрыве от других инструментов, но столь знакомо. Ударная установка и ещё одна электрогитара ритмично присоединились к акустике в моей голове. И тогда я вспомнил название той песни, чью мелодию наигрывала Софья. «Человек, что продал мир».
Но на том месте, где начинался припев, девушка сбилась и вместо того, чтобы продолжить, вернувшись в ритм, остановилась. Последние звуки растворились в темноте. Софья сидела, склонив голову, будто стыдясь поднять взгляд, потому что выступала не перед одним мной, а перед целым стадионом поклонников, которые ни как не ожидали такой оплошности от своего кумира.
– Мне понравилось. – Я сказал это не только потому, что это было правдой, но и дабы разрядить обстановку, а то мы так могли бы сидеть бог знает сколько времени, преклоняясь перед тишиной.
– Вот так всегда. Сбиваюсь каждый раз, а потом не могу продолжить. – Голос её звучал грустно. Взгляд всё ещё разглядывал собственные колени, левая рука крепко сжимала гриф. – Приходится начинать сначала, но итог всегда один. – Она дернула струну, и та зазвенела плавно затухая.
– Может дело не в навыках? Ты очень хорошо играешь.
Софья подняла голову и