можно было услышать, выходя из зала. Постепенно это стало кличкой для Вовки, и если говорили Вовка Артист, все знали, о ком идет речь.
И еще одно хобби было у Артиста. Любил он охмурять женщин. В городке не было ни одной более-менее симпатичной женщины, за кем бы этот ловелас не волочился. Старожилы отбивались от него как могли, когда шуточкой, а порой и угрозой.
– Вот скажу своему, что ты ко мне клеишься, он тебе голову оторвет. И как только Лилька это терпит.
– Лилька, Лилька? Что Лилька? Обыкновенная деревенская баба, а ты вон какая! – все еще на что-то надеясь, восхищенно шептал Вовка, но на всякий случай отходил в сторону, потому что не единожды получал от мужиков.
В период приезда молодых лейтенантов у Артиста начинались гастроли! Каждый вечер можно было видеть его надушенного и наряженного, с таинственной улыбкой спешащего куда-то. И часто приходилось начпо вместе с женсоветом проводить с молоденькими лейтенантшами просветительные беседы о чести семьи и верности, о трудной службе офицера и необходимом надежном тыле, семейном очаге. В такие периоды он просил комдива отправить в какую-нибудь командировку дирижера.
– Да куда я тебе этого трубодуя отправлю! Где он нужен и к чему приспособлен? Твои это обязанности воспитывать личный состав! Вот и воспитывай!
Начпо, почесывая затылок, уходил и приглашал к себе на беседу Вовчика. Наученный прошлым жизненным опытом, дирижер, ухмыляясь, на все вопросы отвечал: «Не знаю, не был, не замечен!». Морщась, как от застаревшей зубной боли, полковник вынужден был отпускать прохвоста.
– Иди отсюда, святой, мать твою! Глаза б мои тебя не видели! Допрыгаешься, точно допрыгаешься! Оторвут тебе мужики все твои колокольчики и на люстру повесят, для назидания потомкам!
Вовка на время притихал, вновь с рвением муштровал свой оркестр и расширял репертуар.
В компаниях Вовку не любили за эти его отличительные качества, и приглашали только благодаря Лиличке, или, как звали дети, Лилии Ивановны, которую просто обожали все, от мала до велика.
Глава 2
Яркий солнечный лучик скользнул по столу, отразился в хрустальных ребрышках массивной чернильницы и мягко улегся Светлане на тетрадь. Женщина оторвалась от письма и посмотрела на окошко. Окно как окно. Легкий летний ветерок, влетая сквозь открытую створку, колыхал, играясь, листья буйно разросшихся комнатных растений, уютно пристроенных на подоконнике в красивых кашпо. В такт листикам величественно покачивалась кипенно-белая кисейная штора. На ветке куста сирени, росшего под окошком, деловитый воробей расторопно чистил свои перышки, совершенно не обращая внимания на молодую женщину. «Ишь ты, какой чистюля! – Усмехнулась про себя Светлана. – Точь в точь как мой Владик. Только зеркала не хватает».
Владик, сын, отдыхал на каникулах во Владимире у бабушек и дедушек, которые обожали своего единственного внука.