Рассказывали друг другу о жизни. Он чувствовал, что у меня в жизни тоже не всё в порядке – с журфака я ушел, «бегал» от армии, уезжал на север к черту на кулички и, под занавес, зачем-то поступил в технический вуз, будто зло насмехаясь над самим собой.
А я чувствовал – представьте – что он мне завидует. Он вернулся из армии, по его собственному выражению, «деревянный по пояс», на учебники смотреть не мог. Крутился как мог, а толку – чуть, без образования – никуда…
Я всегда его слушал внимательно. Давал кучу всяких советов, да толку… Другое меня удивляло. Приезжая, я ни к кому кроме него в гости не ходил, а вот с ним готов был общаться сутками. Чувствовал какую-то общность между нами. Странно.
Вскоре мы стали встречаться чаще, уже в городе, куда он стал наведываться несколько раз в месяц за свежими музыкальными кассетами для дискотек. Я к тому времени уже женился – квартирка и все дела, только вот детей не было. Он оставался холостым.
Димка для меня всегда был любимым гостем. Приезжает – и я все дела прочь. Друг, одним словом.
Вскоре он узнал, что у меня есть любовница, и я мечусь между двумя бабами. По-моему, жалел меня, но с советами не лез.
Вот, вроде, и всё. Понимаю сейчас, что не так уж и хорошо я знал его.
До его смерти.
Вокруг всё в красном. Всё плывёт перед глазами. Я с трудом поднялся на ноги и пустил прямо в лицо обжигающе холодные струи. Стало немного легче. Я ступил ногами на холодный кафель и поискал глазами халат. Не нашёл и, недолго думая, завернулся в большое махровое полотенце.
На кухне меня уже ждал накрытый стол – чай с лимоном, яичница, какой-то салат. Молодуха сидела и молча взирала на меня. Я только отметил про себя, что действую на неё каким-то странным образом. Она молчала, и я принимал это как должное – почти не обращал на неё внимания, словно так и должно быть. Ел я так, будто у меня неделю крошки во рту не было – смёл всё подчистую и устало отвалился на спинку стула, смежив веки.
– Спать хочу, – в этот момент я почувствовал, что воспоминания накатываются новой волной.
Я опоздал…
На похороны.
На похороны друга.
Безумная дорога в никуда, длящаяся два месяца, а потом – только боль. Себе, другим. Вообще говоря, глупость несусветная была рвануть в дорогу. Мир, видите ли, хотелось посмотреть – взял сто баксов, и вперёд! Пока деньги не кончатся. «На мизерах», зато интересно. Кто ж знал, что это фатальность?
Я не шевелюсь, боясь потерять ниточку, связывающую меня с воспоминаниями, и в то же время чувствую, как чьи-то руки помогают мне подняться, ведут и укладывают в постель. А затем женское тело – мягкое и теплое – обволакивает меня всего, а я боюсь даже пошевелиться, потому что память возвращается обрывками и требует сосредоточиться на них.
Ну, я и рванул. Просто путешествовать – без особого маршрута. Собрался, сообщил о своем решении родным