на Вергилии, и внезапно кровь замирает в жилах Дедушки. Холодок ползет вверх по его спине. Тот же самый холодок, который был у него тем вечером в Ориэл Колледже. Тот холодок, за которым через три секунды последует поток тепла и вспышка вдохновения. У него нет сил остановиться или сопротивляться ему. Он смотрит на своего сына, видит в нем Смысл и понимает: вот оправдание тому, что он, Авраам, упал раненый в воронку; вот оправдание тому, что «Томми окей», потому что – хотя он сражался против этого с тех самых пор, как умер Преподобный, хотя он пытался поверить, что в этой жизни нет ничего, во что можно верить, – в конце концов Суейны не могут убежать от своего естества.
– Вергилий, – говорит Авраам, – ты не вернешься в Школу Хайфилд.
Брызги-брызги. Брызги-брызги-брызги.
– Что ты такое говоришь, Авраам?
– Эта школа больше ничему не сможет его научить.
– Не говори глупостей. Как тогда он будет учиться?
Бабушка снова растягивает губы в улыбке. На этот раз она вдобавок поднимает бровь в манере Полковника[222].
Дедушка не собирается уступать. Он не позволит, чтобы на него вот так была нацелена бровь.
– Закончим на этом, – говорит он и стреляет в поднятую бровь всем своим подбородком.
Бабушка отвечает обеими бровями; он отвечает ноздрями.
И вот Дедушка берет на себя обучение Вергилия, это решено. Пусть Бабушка занимается девочками – она уже ими занимается, – он же возьмется за Вергилия. У Дедушки будет один настоящий Суейн. Мой отец будет смыслом того, что пули прошли мимо сердца Авраама. Мальчик станет Избранным.
Для более глубокого проникновения в проблему с точки зрения лосося см. книги мистера Уиллиса Банда[223] «Проблемы Лосося» и «Жизнь Лосося»[224] (Книги 477 и 478, Сэмпсон Лоу и Ко., Лондон). С моей же точки зрения – продолжайте читать.
Пока Дедушкины сестры ходили в школу, процессия наставников моего отца прошествовала в Эшкрофт Хауз.
В некоторые дни, когда я совсем слабая, когда у меня нет сил подняться на подушку, когда дождь льется по окну в крыше и я хочу заснуть навсегда, они приходят навестить меня.
Мистер О. У. Торнтон.
Мистер Дж. Дж. Джерард, математик.
Мистер Айвор Нотон, латинский, греческий и классическая литература.
Молодой мистер Олд[225].
Старый мистер Эббинг[226].
Мистер Иеремия Льюис.
Они статисты. Все они были наняты и в конечном счете уволены – сразу после того, как делали фатальную ошибку, объявляя Вергилия блестящим.
Только один, мистер Фадриг МакГилл, производит неизгладимое впечатление. Только он приносит народные предания. Только он в слишком тесном черном костюме с торчащими вверх двумя пучками рыжих волос и пламенными глазами националиста излагает ирландскую мифологию. Учителя не всегда знают, в какой момент они Перегибают Палку. Но МакГилл знал. Он знал, что вошел в воображение Вергилия Суейна и поджег пламя, когда рассказал ему о мальчике[227], который влюбился