кораблю птичье имя – как-то не того. «Белый лебедь» для самолёта краса, а корабль – он же не летает. И вдруг, на тебе – «Ворон».
Хотя, почему «не того», если первый русский военный корабль был «Орлом»? А корветы – «Сокол», «Ястреб», «Кречет»? А канонерские лодки – «Кобчик», «Коршун», «Чайка»? А, подводные лодки – «Гагара», «Лебедь», «Пеликан»?
И всё-таки название «Ворон» воспринималось хуже, чем, скажем, «Сокол», «Ястреб». Всё-таки ворон не орёл. Но, что поделаешь раз окрестили корабль названием такой сомнительной и немного мрачноватой птицы? Придется и на «Вороне» послужить.
Так рассуждал зелёный лейтенантик Барсуков, недавно прибывший на сторожевой корабль. Лейтенантик располагался на корабле в седьмой каюте, где располагались и другие второстепенные офицеры корабля, такие как начальник интендантской службы, корабельный комсомолец, помощник командира БЧ-2.
Находилась каюта №7 в корме корабля. Такие каюты на флоте иронически называют адмиральскими. Ирония заключалась в том, что кормовые каюты – это самые некомфортабельные каюты.
Все командиры боевых частей жили в носовых каютах. Там тихо и спокойно. Над седьмой же каютой всё время грохотали флотские ботинки, а в походе её одолевали вибрация и шум гребного вала, который вращался под самой каютой. Но все обитатели седьмой каюты были юны, жизнерадостны и какой-то там шум их совершенно не волновал.
Обитатели «адмиральской» каюты
А в свое время на парусных кораблях адмиралы и офицеры обретались именно в корме. Там качка мягче и носовой матросский гальюн дальше. Форштевень «Сарыча» врезался в правый борт «Ворона» в районе кормы, там где были расположены 6-й кубрик и седьмая каюта. Хорошо, что никто не пострадал: личный состав по тревоге находился на боевых постах.
А корпусу досталось. Все конструкции были смяты. В борту зияла знатная пробоина. И форштевень «Сарыча» был заметно деформирован. По всему было видно, что придется обоим кораблям встать у заводской стенки и немного подремонтироваться.
Виноват в аварии был «Сарыч», поэтому его командиру отвалится сполна: «За допущенную халатность при управлении кораблём». Но и командиру «Ворона» отвалится тоже: «За непринятие всех мер для избежания столкновения». На флоте командир за всё ответчик.
Оба командира в ожидании своей участи ходили хмурыми. Хмурым ходил и Барсуков. но по другой причине. Нос «Сарыча». кроме борта и палубы «Ворона», вдрызг разнёс магнитофон «Днепр», который Барсуков принайтовал на время похода к столу рядом с иллюминатором.
В те времена магнитофон был большой ценностью. И не из-за его стоимости, а из-за дефицитности. После граммофонов, патефонов, радиол меломаны воспринимали магнитофон как некое музыкальное чудо, которые хотел иметь каждый любитель музыки. Меломанов было много, а магнитофонов – мало. Отсюда и дефицит.
Барсуков приобрел магнитофон сложным путём в результате ухаживания за молоденькой продавщицей из секции