Конечно, можно было заподозрить, что за апатичностью и презрением Дэвида скрывается сожаление о неудавшейся жизни, но эта элементарная мысль моментально испарялась в его властном присутствии.
Больше всего Анну удивляло то, что Виктор, человек умный и интеллигентный, так легко попался на столь крошечный крючок. Она налила себе кофе и, как ни странно, посочувствовала Элейн. Они никогда не встречались, но теперь Анна лучше понимала, почему бывшая жена Виктора искала утешения в чашках с изображением Снупи{4}.
Лондонское бюро «Нью-Йорк таймс» отправило Анну Мур брать интервью у сэра Виктора Айзена, известного философа и на первый взгляд человека весьма старомодного. Он только что отобедал в клубе «Атенеум»; фетровая шляпа, потемневшая от дождя, лежала на столике в прихожей. Каким-то архаичным жестом Виктор вынул часы из жилетного кармана.
– А, вы вовремя, – сказал он. – Обожаю пунктуальность.
– Вот и хорошо, – ответила Анна. – Многие этого не любят.
Беседа удалась до такой степени, что ближе к вечеру переместилась в спальню. С тех самых пор Анна с готовностью воспринимала эдвардианское облачение, претенциозный особняк, шуточки с душком кларета, а также дворянский титул как часть маскировки, к которой вынужден прибегнуть еврейский интеллектуал, чтобы не выделяться в панораме повседневной английской жизни.
В последующие месяцы она жила с Виктором в Лондоне, игнорируя любые доказательства, делавшие подобные объяснения излишне оптимистичными. К примеру, бесконечные уик-энды, которые начинались с обстоятельных брифингов по средам: сколько акров, сколько веков, сколько слуг. По четвергам озвучивались сомнения: надеюсь, что на этот раз там будет министр финансов; Джеральд в инвалидной коляске, пойдет ли он на охоту? По пятницам, уже в пути, изрекались предупреждения: «В этом доме не следует самостоятельно распаковывать вещи»; «Не следует расспрашивать гостей об их занятиях»; «Не следует, как в прошлый раз, осведомляться о самочувствии дворецкого». Уик-энды оканчивались лишь во вторник, когда из огрызков и ошметков субботы и воскресенья выжимались последние капли едкой кислоты.
В Лондоне Анна встречалась с умными друзьями Виктора, а на уик-энд гостила у богатых и зачастую глупых, для которых Виктор был умным другом. Он восхищался вином и картинами, а хозяева часто начинали разговор с фразы «Виктор объяснит нам, почему…». Анна замечала, как его заставляют изрекать что-нибудь глубокомысленное и как он изо всех сил старается как можно больше походить на тех, кто его пригласил, вплоть до повторения тривиальных замечаний: как славно, что Джеральд продолжает ходить на охоту! А матушка Джеральда просто великолепна! Девяносто два года, вполне в своем уме и все так же возится в саду. «Я от нее изнемогаю», – жаловался Виктор.
Да, он тяжелым трудом зарабатывал свой хлеб, но ел его с удовольствием. Гораздо сложнее было объяснить роскошный лондонский особняк в одном из найтсбриджских переулков. Виктор приобрел его на условиях