Коллектив авторов

Политическая наука №4 / 2017. Субнациональное измерение политики


Скачать книгу

[Lankina, 2012; Obydenkova, Libman, 2015; Lankina, Libman, Obydenkova, 2016]. Этот блок непосредственно примыкает к экономическим и социологическим исследованиям о влиянии миграционных процессов прошлого, экономического и государственного строительства и значении социального капитала в современности [Markevich, Mikhailova, 2013; Foa, Nemirovskaya, 2016; Полищук, Макарьин, Зубарева, 2013]. Таким образом, «исторические» переменные могут выступать прокси (близкие) к трудноуловимым параметрам политической культуры.

      Помимо тектонического уровня социально-демографических переменных на формирование и сохранение политических машин влияли и ситуативные факторы политической конъюнктуры. К таким факторам относятся: происхождение и опыт губернатора и констелляция элит. Рост числа «варягов» и уход «тяжеловесов» на губернаторских постах во второй половине нулевых годов подорвали мощь политических машин к думским выборам 2011 г. [Reuter, 2013; Sharafutdinova, 2013]. Напротив, длительное пребывание губернатора на посту ведет к подрыву силы формальных институтов при установлении устойчивых неформальных связей с региональным бизнесом [Сюняев, Полищук, 2014; Sharafutdinova, Kisunko, 2014]12. Как уже было отмечено выше, политические машины в формативный период создавались с опорой на разнообразные доступные ресурсы [Голосов, 2006; Hale, 2005], потому связи губернатора с КПСС, облсоветом или хозяйственниками не были обязательным условием и механизмом успеха [Хейл, 2016].

      Исторический период 1990–2000‐х имел значение с точки зрения опыта конкуренции. Как показали исследования, в 1990‐е лучшие условия для демократии сложились в тех российских регионах, где, по выражению В. Гельмана, возникло «сообщество элит» [Россия регионов…, 2000], т.е. там, где сильные элитные группы были готовы к «борьбе по правилам». Расхождения политических режимов в 1990-е сохраняют след и два десятилетия спустя: более соревновательные выборы и более длительное сопротивление сужению соревновательного пространства наблюдались там, где еще в 1990-е возникла более демократическая среда [Obydenkova, Libman, 2012 a; Golosov, Gushchina, Kononenko, 2016].

      Примечательно, что соревновательная традиция поддерживалась не столько за счет постоянного сопротивления конкретных элитных групп, сколько за счет неформальных и формальных институтов. «Единая Россия» в 2000‐е годы втянула в свои ряды машины и партийные структуры местных политиков [Голосов, Григорьев, 2015; Golosov, 2014], сформированные из доступных тем ресурсов. В «Единую Россию» вошли представители самых разнообразных элитных групп, включая многих коммунистов и близких к ним политиков, так как отсутствие хотя бы формальной аффилиации с «Единой России» оставляло локальным группам мало шансов на значительный успех [Turovsky, 2014; Ковин, Подвинцев, 2015]. Губернаторские машины кооптировали городские политические машины, так что Дж. Ройтер с коллегами предполагают, что именно стремление элит держать мэрские машины в тонусе способствовало сохранению выборов мэра в крупных городах [Local elections…, 2016]. В результате межэлитная конкуренция преимущественно переместилась внутрь «Единой России» [Росс, 2012, Panov, Ross, 2016]. В этом смысле одной из функций «Единой России» как доминирующей