концов мое прикосновение будит маму так, словно оно громкое, как звонок будильника.
– Мамочка. – Вырывается у меня, как в тот первый день после ее свадьбы. Мне известно, что так не говорят даже девчонки, но я говорю. Видимо, я еще девчоночьей всех девчонок. Хотя бы в этот момент, в момент моей бури под тонкой спокойной оболочкой. Я всегда был таким – тихим человечком с тысячей бурлящих эмоций внутри, и никому не удавалось меня в хорошем смысле разбить, только Толе.
Мне не описать словами, как болит моя пустота. Меня знобит и трясет от того, что молчаливый и холодный Артем стоит перед глазами, но розовенькая и дышащая мама заставляет меня не сдаться, идти дальше, хотя ближайшие несколько лет я буду падать в обморок на каждом шагу без лучшего друга.
– Жива. Я так испугался! – собственные слова на минутку несут меня в тот день, когда Артем чуть не потерял папу и тоже ворвался в палату встретиться с ним. Артем. От воспоминаний о нем у меня рвутся сердечные сосуды. Мне никогда с этим не справиться. Вот как я буду жить дальше: ждать своего часа, своей очереди. Своей смерти, которая принесет мне облегчение. – С тобой все хорошо, мам. И я хочу, чтобы так было. Старайся много не шевелиться. Не крутить головой. Все пройдет. Давай позову врача.
Сначала окна в мамину душу раскрываются наполовину. Глаза у нее такие же голубые, как у меня. Они у нас словно небо, словно море в Таиланде, как сказала однажды Карина, только кристальнее и ярче, как считаю я. Во мне очень много от мамы, во мне от нее почти все, помимо того, что она женщина, а я пацан. В остальном я как она. У меня ее брови. И ее рот. Когда мы заговариваем, кривляемся или смеемся, люди считают, что мы брат с сестрой, близнецы. Не помню, когда мы веселились и улыбались заодно. Боюсь, нам больше этого не удастся. Никогда. Ее глаза открываются шире, первые и самые трудные движения бровей дают понять, что она меня слышит и чувствует, и давно.
– Нет, я в порядке. – С очередным усилием она тянется к горлу и щупает повязку на своей шее. – Я так испугалась… Даже не успела закричать. Голос застрял у меня в груди, такой сильный… Я думала, умру от его силы.
– Ты помнишь, кто это сделал? – спрашиваю я, ведь это остается моим первым приоритетом. Найти того, кто напал на маму. Из-за него, из-за этой Тени, у меня нет друга. И могло бы не стать мамы. Я хочу убить Тень, хочу, чтобы мама сказала, что помнит все и описала лицо в деталях, но она его не видела.
– Он напал со спины. Я чувствовала, что он выше. Уверена, это мужчина. Взрослый. Старше тебя. Такой силы нет у девушки или молодого парня. Наверное. Не знаю. Но я успела приостановить его руку. – Медленно рассказывает мама, и я догадываюсь, что вот это и не положило ее жизни конец. Она помешала Тени довести руку до конца. Мама крепкая, довольно сильная, поэтому нападавший не смог порезать так глубоко, как планировал. – Думала, конец. Но ничего. – И она, улыбнувшись, поворачивает ко мне