шторы!” – восхищались друзья.) Свет не проникал сюда даже в самые солнечные дни, разве только от экрана Бобова айпада. Первым делом по утрам Боб смотрел сообщения и новости.
– Как спалось? – спросил он.
– Ничего, Бобик.
Она звала его Бобиком, Бобсом, Барсиком, Боббети Бобом и Боббети Котиком. Это ей тоже очень нравилось в замужней жизни – быть с кем-то так близко, что даже имя как будто бы тоже принадлежало ей.
– Тебе как спалось?
– Более-менее. Плечо опять побаливает.
– Помазать мазью?
– Да, будь добра.
Регина убрала руку с заметно обмякшего члена и нащупала тюбик на ночном столике. Щедро выдавив холодной склизкой мази, начала втирать повыше правого плеча. От резкого сладковатого запаха спирта слегка замутило, но она продолжала втирать, нежно и сильно. Это ее муж, и она всячески хотела о нем заботиться. Иногда Регина задумывалась, было ли бы все иначе, люби она Боба. Вряд ли.
– Спасибо, милая, – сказал Боб и вылез из постели.
Регина вытерла руку платком и стала смотреть, как Боб делает свою утреннюю растяжку. Вот так груда мышц! Мускулы, накачанные на тренажерах. Даже на заднице. Она и не знала, что на заднице есть мышцы. У нее самой задница была кожа да кости, да неровный жирок здесь и там – как и во всей фигуре. Ей не нравилось обнажаться. Она спала в его старых спортивных шортах и растянутой майке. Регина посмотрела на себя в зеркало и поморщилась. А не стала ли она с этой новой прической с пробором посередине похожа на афганскую борзую? Ведь стала, да?
И все же она была высокой и длинноногой. Боб балдел от ее роста. Высокая, с длинными ногами, и русская. Степень в лингвистике, четыре языка, нет двух зубов. (Зубы были дальние, так что не страшно.) Регина подозревала, что Боб балдел и от странности самого своего выбора.
Регина села в кровати, чтобы видеть, как он отжимается – любимое упражнение в его зарядке. Пять, шесть, семь. Мускулы вздуваются, опадают, вздуваются. Потом он отправился в душ, а Регина снова легла и закрыла глаза.
Она вспомнила свое волнение при первой встрече с Бобом. Перед входом в театр на Тридцать третьей улице. Она стояла, прислонившись к двери, и сжимала лишний билет. “Обязательно продай билет!” – велела Вика. Но никто не спрашивал лишних билетов; не могла же она кидаться на людей и совать им его. Начнем с того, что она вообще не хотела смотреть этот спектакль. Всегда терпеть не могла мюзиклы. Ей было грустно. Она замерзла и проголодалась. Но Вика была твердо убеждена, что поездка в Нью-Йорк не может считаться удачной, если не довелось побывать на бродвейском шоу. К тому же это очень хороший спектакль, “Билли Эллиот”. Вика достала билеты, воспользовавшись скидкой своего начальника. По сорок долларов каждый. Регина чувствовала себя виноватой – Вадик купил ей билет на самолет, но жила она у Вики с Сергеем, и они ее кормили и тратили кучу денег на разные развлечения, хотя у самих ситуация явно была не очень радужная.
Спектакль должен был вот-вот начаться. Ее билет никому не нужен. Регина замерзла,