что у него луженый желудок.
В какой-то момент на кухне нарисовался Эрик и потребовал питания.
– Чего тебе дать, дружок? – спросил Сергей.
Эрик отказался от салатов, но взял с тарелки пару кусков колбасы и сжал в кулаке. Вика забрала у него колбасу, положила на хлеб, потом достала из холодильника огурец и лист салата, положила все это на тарелку, вручила Эрику и отправила его смотреть телевизор в гостиной. Теперь их разговор перемежался воплями и писком мультяшных персонажей, которые периодически сменялись счастливыми детскими голосами, восхваляющими какую-нибудь марку готовых завтраков или соков. Потом у Эрика заболел живот. Вика забрала его наверх, пообещав скоро вернуться.
Вадик схватил Сергея за рукав и взмолился: “Серега, прошу тебя, отведи меня до метро или еще чего. Я тут умираю. Мне надо в город!”
Сергей посмотрел на часы, потом прислушался к приглушенным голосам, доносившимся сверху.
– Здесь нет метро. А паром далеко. Я провожу тебя до автобуса, он идет прямиком в мидтаун.
Билеты были наверху, но Сергей не хотел рисковать, поэтому взял банку с четвертаками, отсчитал ровно столько – сорок штук – сколько надо на поездку туда и обратно, и отдал Вадику. Вадику нравилось ощущать тяжесть монет в кармане, как будто он собирался совершить что-то противозаконное. Сбежать с ворованным золотом.
Чуть не на пороге Вадик вспомнил, что не взял книгу. “Кино” осталась в чемодане.
– Можно взять у тебя какую-нибудь книжку?
– Все хорошие у меня наверху, – сказал Сергей. – Здесь лежат те, что пойдут на гаражную распродажу.
Вадик пробежался по полкам. Там были старые диски с “Бэмби” и “Королем-львом”, книжки “Руководство по домашнему ремонту для чайников”, “Руководство по кредитам для чайников”, “Ешьте правильно!” и “Ад – это другие: антология французской философии XX века”. Вадик схватил антологию и помчался на улицу.
Автобус ушел за секунду до их появления, и им пришлось бежать до следующей остановки, чтобы успеть его перехватить. И Вадик успел, и опускал свои монеты, одну за другой, пока автобус отъезжал. Отъезжал в город.
Джетлэг с водкой подействовали как снотворное, и проснулся он, когда уже подъезжали к конечной, пересечению Пятьдесят девятой улицы и Шестой авеню. На улице стемнело и похолодало, на тротуарах жидкая каша, но Вадику это было нипочем. Наконец-то он здесь. У него получилось. Шел легкий снежок, и испарения окрашивали небо в желтый цвет. Над головой нависали небоскребы, словно парящие в желтом тумане. Вадик понятия не имел, куда идти. Центральный парк выглядел безлюдным, и он решил двинуть вниз по Шестой, вглубь города. Он шел по мокрому тротуару, глядя вверх, переходил улицы, когда светофор переключался на зеленый, ступал в лужи грязной жижи. Поворачивал направо или налево, когда заблагорассудится, когда приглянется какая-нибудь боковая улочка. Он уже не понимал, в каком направлении движется. Ну и пусть. Он вбирал в себя