ножки – они у нее, конечно, всегда были такие, даже когда она вылезала из мини-юбки и облачалась в дамский брючный костюм, – и безупречный английский, самый что ни на есть литературный, который она не успела позабыть. Я частенько задумывался: и как только такая девушка могла влюбиться в Эрве Лесажа. Ведь Эрве, по кличке Реджи – он заполучил ее еще в золотые времена телепрограммы «Никакие» с их набившим оскомину Придурком Реджи[23], – внешне ничем особенным не выделялся и к тому же был полный кретин: говорил он всегда невпопад, учителей изводил несуразными вопросами и, главное, как будто совершенно не замечал, что его подружка была на сотню голов выше его. Прошло добрых четверть века, а Реджи в своей замшевой куртке и с довольной рожей выглядел все таким же придурковатым. Хлеще того, на голове его красовалась бейсболка с логотипом PSG[24]. Без комментариев.
Что же касается прикида, кому-кому, а Фабрису Фоконнье в этом смысле не было равных. Фокон, будучи линейным пилотом «Эр-Франс», щеголял своей командирской формой. Я смотрел, как он торжественно вышагивает меж белокурых головок, высоких каблучков и неестественно высоких грудей. Бывший красавчик явно следил за собой – впрочем, хоть он и сохранил спортивную стать, волосы его тронула седина, а цепким взором и явной кичливостью он больше напоминал носителя титула «старый ловелас». Несколько лет назад я столкнулся с ним на борту самолета местных авиалиний. Фабрис решил побаловать меня, как какого-нибудь пятилетнего малыша, и пригласил к себе в кабину – посмотреть, как он будет совершать посадку…
– Вот те на! Он залюбовался на милашку Фокона!
Фанни Брахими, подмигнув, заключила меня в жаркие объятья. Она тоже здорово изменилась. Эта маленькая ясноглазая, коротко стриженная блондинка кабильского происхождения как будто прибавила в росте благодаря изящным туфлям-лодочкам на высоком каблуке, а облегающие джинсы ее явно стройнили. Сквозь разрез блузки с двумя расстегнутыми пуговицами проглядывала грудь. А спортивного покроя плащ, перетянутый поясом, казалось, удлинял ее фигуру. В другой жизни я знал ее как фанатку гранжа[25] – она вечно таскалась в тертых кожаных «мартенсах», бесформенных клетчатых рубахах, штопаных кардиганах и драных джинсах «501».
Фанни оказалась шустрее меня – ей удалось где-то раздобыть бокал шампанского.
– А вот до попкорна я так и не добралась, – сказала она, подсаживаясь ко мне на ступеньку, как будто собираясь смотреть на пару со мной продолжение кинофильма.
Как и в былые лицейские времена, на шее у нее болтался фотоаппарат «Лейка-М», и она тут же принялась фотографировать толпу.
Я знал Фанни целую вечность. Мы с ней и Максимом учились вместе в начальной школе в районе Ла-Фонтон – той самой, которую еще называли «старой школой» благодаря ее красивым зданиям времен Третьей республики[26], в отличие от сборных корпусов Рене-Кассена, которую открыли в Антибе позже. В отрочестве Фанни была мне близкой подругой, а в коллеже и