волосами, нагло свисающими до широких плеч. На его лице застыла жизнь – никакой мимики и никаких эмоций, кроме презрения, а в каждую черту отреченного лика легла уродливая тень печали и суровости. Чёрная мантия ниспадала на пол водопадом блестящего атласа, а темный костюм походил на сутану. От его поистине колдовского вида меня бросило в дрожь. Он пристально наблюдал, как я шагнула к парте и села рядом с Эшли. В воздухе улавливалась тревожная тишина: притихли все, не исключая Молли Клифтон. Сложив изящные руки на столе, она не поворачивала головы. Учитель Ферару с медлительной монотонностью по очереди оглядел напряжённые лица учеников, заканчивая круг мной. Мои глаза невольно опустились, когда он резко встал со стула, подошёл к парте, где сидела я и Эшли, и навис телом над моей головой.
– Мисс Чандлер, по какой причине вы опоздали?
Он проговаривал слова с поразительной четкостью, особенно протягивая окончания. Вероятно, английский язык он изучал компромиссно, не забывая румынской манеры произношения. Его низкий скрипучий голос внушал страх и величие. Я с трудом выдохнула, поднимая на него наигранно вызывающий взгляд.
– Мы вошли по звонку, сэр. Разве это считается опозданием?
– Тсс… – он поднес к моим губам грубый указательный палец, пахнущий серой, не прекращая буравить моё лицо тьмой глаз, перед которыми было невозможно соврать. Они точно лучами просвечивали разум и видели тело насквозь.
– Запомните, мисс Чандлер, в этом кабинете говорю только я. И вопросы задаю только я!
Он снова обвел медленным взглядом класс, который затаился жертвой, чующей, что за ней ведут охоту.
– Приступим к занятию.
От сильного напряжения к вискам прилила кровь. Пока он изъяснял тему, никто не смел пошевелиться. Я не могла думать ни о чем, кроме шелеста скользящей по полу мантии и глазах могильной темноты, принадлежащих учителю. Чудилось, будто мои мысли, тяжёлые и бесформенные, навек закрылись в плену головы и сосредоточиться в присутствии Каллена было бы настоящим прорывом в сфере мышления. Часто его взгляд, полный лютой ненависти и высокомерия, останавливался на мне, заставляя отвести взор и свято поверить слухам, овивающим его противоречивую фигуру, словно лианами; поверить, что именно он превратил собственного сына в монстра с расплавленным лицом и телом, которое тот тщательно скрывает.
Наблюдая гнетущую атмосферу в классе, стало очевидным, что уроки Каллена Ферару были единственными, где дисциплина служила образцом благочестивости, и где Молли Клифтон самостоятельно показывала уровень своих знаний. Она стремилась заслужить похвалу и весь материал, задаваемый на домашнюю подготовку, учила наизусть. Другие тоже не отставали в стремлении проявить себя, и классные работы выполняли с честью и достоинством, ни одной минутой не помышляя прибегнуть к помощи подручных средств. К тому же в течении урока Каллен мерил шагами кабинет, вездесущим оком держа учеников в треволнении. Однако при всем старании класса угодить учителю, Ферару скупился воздать