звенящих ручьев, успокаивающих одним только звуком.
– Вы, должно быть, Кэти? – спросила она, заставляя меня обернуться.
Опираясь изящно худенькой рукой на перила лестницы, внешне она сохраняла всю чарующую прелесть, о которой напевал её чудесный голос. В нежно-голубых глазах с порхающими ресницами – один взмах ими навивал ощущение, что от них рождается бриз, успокаивающий пучину морских далей и усмиряющий противоречия внутри человека – и в отточенной фигуре, утопающей в платье цвета яшмы с мелкой сборкой внизу, заключались безапелляционная твердость и тепло, а всё её шикарное очарование выглядело, как вызов. Потому я сразу насторожилась.
– Да. А вы кто такая?
– Я Лора Смит. Теперь работаю вместе с вашим отцом, – она протянула мне руку, и я растерянно её пожала. – Вы наверняка знали, что мистера Чандлера сегодня приняли в штат больницы Мемориал?
– Нет, – буркнула я, испытав неприязнь к сердечной беседе.
– Нам ужасно повезло, что ваш отец не отказался от предложенной работы. Как оперирующий хирург он искал нечто иное, но в нашем городе сложные манипуляции пока только в планах. Однако, Авраам пошёл навстречу и согласился вести консультативный приём пациентов.
Имя папы из уст незнакомой женщины прозвучало неприятно.
– Вы зовёте его Авраам? – вспыхнула я. – Кто дал вам право пренебрегать условностями?
Моя опала ничуть не смутила её, и она улыбнулась ещё доброжелательней.
– Вы абсолютно правы, Кэти, никто мне этого не позволял. Если вас смущает подобная форма обращения, я обязуюсь при вас придерживаться норм этикета.
Испытав исступленное раздражение, я глядела на неё, нахмурившись, поскольку меня осенило, что посудой на кухне занимался не отец, а эта дама с больницы.
– Где он сам? – уточнила я, вкладывая в тон грубоватых интонаций.
– Наверху, спит. Вас так долго не было дома, что он чуть голову не потерял от горя. Позвонил в больницу, чтобы уточнить, не поступала ли пациентка с вашим именем, и наткнулся на меня. Его голос был таким убийственным, что я тотчас приехала на помощь и дала ему успокоительное. Что с вами случилось?
На словах вопроса я отвернулась и поспешила на второй этаж. Дверь в спальню отца была приоткрытой. Я вошла, замирая сердцем от жалости. Торшер освещал маленькие просторы комнаты, а на стене танцевали синие блики включённого телевизора. Накрытый одеялом по пояс, отец тихо сопел на кровати. Его руки отдыхали на груди, а очки восседали на самом верху переносицы. Мне стало ещё грустнее, предчувствуя, что он и не собирался ложиться спать, сводимый с ума переживаниями. Я аккуратно сняла его очки и положила рядом, на тумбочку.
– Прости, пап…
Спустилась я, когда Лора Смит, одетая в серое пальто, натягивала перчатки на тонкие гибкие пальцы. Я не потрудилась больше о чем либо расспрашивать, а она лишь напоследок обронила мягкую улыбку, сродни материнской, и тотчас покинула дом. Я чувствовала,