небольшую очередь (поверх голов, конечно). Все, не доверяя элтоновым жилетам (и какой дурак поверит керосинщику), упали навзничь. Включая и самого Брайана, который так испугался, что отшвырнул автомат и накрыл голову руками. Не упал один только Джон. Он, захлебываясь, рассказывал о мартовском зайце Брайане, так как был, в бабушку, немного глуховат и никаких выстрелов не слышал. Через пять минут он, наконец, соизволил обратить внимание на слушателей и обнаружил, что они все превратились в лежателей. Живот Дикона хитро и протяжно заурчал, и они вместе с хозяином убежали в неизвестном направлении – направо.
Вскоре Джон вернулся, но застал лишь одного Фредди, который, лежа на пузе, прятал голову под крылом. Дикон ткнул друга в бок ботинком и радостно сказал:
– Я написал песню! Новую! Сам! Без пыток и насилия! Название простое – «Еще один поверженный кусает зубом пыль».
– Это ты на кого намекаешь? – сурово спросил Фредди, подымаясь и отряхивая пыль с ушей.
– Да так, – замялся Джон. – Ни на кого. Понимаешь, это метафора. Представь – еще один, кусающий пыль – это буквально, а еще один поверженный – это в переносном смысле… Это такой английский юмор, вам не понять. В особенности тебе, товарищу персицкому.
Фредди толкнул его в грудь. Джон упал, а Фредди с доброй улыбкой сказал:
– Как изменчива жизнь. Теперь вот ты кусаешь пыль. А я – Я! – буду петь твою песню.
Джон негодующе заскулил и заурчал. Протестовать в полный голос ему мешал придавивший его нос кроссовок друга.
– Согласишься с нами работать, будешь получать хлеб-масла! – поучал Фредди. – Не согласишься с нами работать, будешь получать сапог-морда!
– Абу! – кивнул Джон, и обувь была мгновенно убрана с его органа обоняния.
Все, чрезвычайно довольные, разошлись кто куда: Джон и Фредди – в студию, а Элтон Джон, которой всю беседу прятался в мешке с грязным бельем, прихватил его и забытый автомат и стал бегать по Кенсингтону, предлагая себя в качестве телохранителя, а также пресловутое грязное белье. Вполне разумным оказался тот факт, что такой телохранитель даром никому не был нужен, а белье – тем более.
– Да я лучше лошадь возьму сено охранять, – ворчал Кристофер Ламберт. – А то что Элтон ни возьмется стеречь – того и не досчитаешься! Вот, к примеру, я. Взял его в прошлом году охранять свечи. Так он все, что не успел продать, съел или фитильки пообкусывал, бабай ушастый! А белье давай сюда, я его состирну в «Новости» и использую по прямому его назначению.
Последняя фраза прозвучала столь угрожающе, что Элтон струхнул.
– А в чем прямое назначение чужого белья? – робко спросил он.
Ламберт нехорошо на него зыркнул, но соблаговолил ответить:
– У верха я свяжу рукава и использую при переноске арбузов, а у низа – зашью штанины и буду хранить в нем семечки.
Элтон смирился, отдал белье, а автомат стал использовать в качестве грузика для квашения капусты.
А Фредди,