начинается суд над демократией. Именно сейчас демократические концепции и категории подвергнутся беспощадной критике. Очевидно, что демократическая справедливость всеобщего избирательного права является явной несправедливостью; что правительство всех – демократический идеал – в реальности есть правительство никого; что возвышение масс необязательно ведет к прогрессу и не демонстрирует, что век демократии должен подготовить приход века социализма.
Этот процесс идет рядом с философской переоценкой: это правда, что материя оставалась целый век на алтаре, но сегодня дух займет ее место. Последовательно будут отвергнуты все проявления особенностей демократического духа: легкость, импровизация, отсутствие чувства личной ответственности, экзальтация этого таинственного божества под названием «народ». Все творения духа, начиная с религиозного, выходят на первый план в то время, как никто не смеет задерживаться на позиции антиклерикализма, который и был многие десятилетия в западном мире любимым занятием демократии.
Под выражением «Бог вернется» понимается, что духовные ценности вернутся. Никто уже не верит в фатальность и научность социализма. Век демократии умер в 1919—1920. Умер с мировой войной. Век демократии был коронован в 1914—1918 годах пугающим, необходимым и фатальным трофеем в десять миллионов жертв.
Обязательный военный призыв не был в списке демократических идей? Мировая война выглядит одновременно и как священный эпос и как поражение святого лика, падение в бездонную пропасть века демократии. Огромное историческое значение мировой войны заключается в этом: демократическая война эта та, которая должна была реализовать для наций и для классов бессмертные принципы: ох, четырнадцать вильсонсовских принципов, ох, меланхолический закат Пророка; демократическая война, проще говоря, начинает век антидемократии.
«Все» – принципиальное местоимение демократии, слово, заполнившее собой XIX век. Настало время сказать: немногие и избранные. Демократия агонизирует во всех странах мира: в России убита, в других идет все более явный процесс инволюции.
Возможно, что в XIX веке капитализм нуждался в демократии, сегодня может обойтись. Война была «революционный» в том смысле, что ликвидировала, через реки крови, век демократии, век количества, век большинства. Процесс восстановления «правого» уже виден в своих конкретных проявлениях. Оргия беспорядков уже прекратилась, энтузиазм в отношении социальных и демократических мифов уже пропал. Жизнь возвращается к индивидууму.
Восстановление классического – в действии. Демократическое уравнивание, серое и анонимное, которое убило все цвета и раздавило все индивидуальности, умирает. Новые аристократии воскреснут именно сейчас, когда продемонстрировано как массы не могут быть протагонистами истории, а лишь инструментом. Невозможно утверждать, куда приведет это правое направление. С уверенностью можно сказать, что далеко,