гневный взор.
– Доченька, – снова сказал папа – не плачь. Ты моя балеринка.
Но из моих глаз нескончаемым потоком лились сердитые слезы. От моих криков проснулся Мартин. Он подсмотрел на меня, а потом на папу.
– Мартин, – обратился к нему папа. – маме помогай, хорошо? И за Эммой тоже приглядывай.
Мартин взял его руку и поцеловав, едва заметно кивнул. По его пухлым щекам потекли крупные слезы, а глаза были сжаты то ли от боли, то ли страха. Я почувствовала как папа прижал меня к своей груди, в которой громко и быстро колотилось сердце. Мою макушку едва касалось его дыхание, потом я ощутила его прохладные губы и после этого вдруг все прекратилось. Когда я открыла глаза, то тень у кровати уже исчезла, папина грудь покоилась не подвижно, а глаза были едва сомкнуты. Мартин поднял свою пухлую руку и коснулся папиной щеки.
– Папа. – жалобно выдавил он – Папа, папа.
И вдруг он бросился к нему на грудь и залился слезами. Раньше я не видела чтобы Мартин так плакал, я вообще думала, что он нечего не умеет чувствовать. Ведь он всегда выглядел именно так: угрюмо и сдержанно. С другой стороны я еще не видела ни одного мальчика, который бы вот так умел плакать. Мартин плакал не как все ребята в школе. Он не ныл, не ревел, не всхлипывал как девчонка. Плачь его был громкий, тревожный, полный отчаяния и боли. Он плакал как взрослый мужчина. Что же это за ребенок, который вот так умеет горевать? На секунду меня осенила мысль о том, что Мартин любил моего папу не меньше чем я. И меня удивило, что какой-то чужой мальчик называет моего папу папой. Потом вбежала мама и тетя Оксана, поднялся громкой вопль, крики, слезы. Вот так в первый раз я встретилась со смертью.
Папа умер в феврале. Три месяца до его смерти, были для меня самыми запоминающимися. Никогда я не была так близка с ним как в эти минуты. После его смерти многое изменилось. Мама и тетя Оксана почему-то стали подружками. Мама часто навещала больную от горя тетю Оксану, готовила ей еду, смотрела за ее малышами, иногда даже брала их к нам домой. Тетя Оксана вскоре начала поправляться, но все равно они с мамой были не разлей вода. Вообще-то тетя Оксана мне тоже нравилась. Она не такая, как мама: она более мягкая и слабая. Теперь она часто бывала у нас в гостях со своими детишками. Я имею в виду двойняшками Давидом и Эдитой, которые росли как на дрожжах. Мартина в нашем доме не было ни разу. Вот что не изменилось совсем так это наши отношения с Мартином. Мы в отличие от этих непостоянных взрослых остаемся верными своим принципам. Если мы решили друг друга ненавидеть, то пусть так и будет. Мы все так же учились, ходили вместе в школу и возвращались. Славик всегда хотел меня развеселить, затевал новые игры, но мне ничего не хотелось. В одночасье вдруг все стало для меня пресным и блеклым. Мне больше не хотелось игр, не хотелось дружбы, не хотелось книг, не хотелось историй. Мама переживала за меня, я часто слышал как она