не ежедневно. Младшие – Ольга и Андрей – в наших делах не участвовали, поскольку Ольга была девчонкой и не считалась, а Андрей был намного младше и у него была уже своя жизнь. Соответственно и наябедить они не могли. Таким способом мы несколько раз пересекали реку. Но закончилось это, естественно, не лучшим образом, хотя и явно не худшим. Однажды я переплыл на другой берег, а Мишка направился туда же на соседской лодке – их не приковывали, и взять её на время грехом не считалось. Когда я отправился в обратный путь, Мишка, как сейчас пишут в гаишных протоколах, «не справился с управлением» и потопил корыто. Я успел уцепиться за лодку и влезть в неё. Вода в реке была большая и мутная, корыто унесло водой. Все наши попытки его обнаружить и подцепить багром, который использовался в качестве шеста, успехом не увенчались. Виноватым, естественно, посчитали опять-таки меня.
Корыто проходило по ведомству мамы, поэтому кары со стороны отца не последовало. Мама же нас никогда не наказывала – она лишь огорчалась и в крайних случаях обзывала нас самым страшным словом, какое я от неё слышал: «Иждивенцы» – всегда во множественном числе, а не персонально.
2.5. Рыбацтво
В мире есть не так много занятий, про которые не знаешь, работа это или развлечение. Рыбалка – одно из таких. Но слово «рыбалка» среди коренных жителей (крестьян) на Юрюзани было не в ходу, там говорили «рыбацтво», подчёркивая тем самым серьёзность этого дела. Время было в дефиците, тратить его на сидение с удочкой считалось предосудительным. Рыбу ловили сетями, ставили морды (в других местах их называют вентерями) – можно заниматься другими делами, а рыба сама ловится. Когда под осень вода становилась прозрачной, как стекло, били острогой – лучили. Рыбы было очень много и я помню ещё те времена, когда рыбаки приплывали на лодке, заполненной рыбой наполовину. Добывали в основном хариуса, которого там называют, как и в Сибири, хайрюзом, или ещё проще – харюзом, голавлей, подустов (подус на местном диалекте), щук.
Конечно, в посёлке были люди, которые ловили рыбу удочкой. Это была местная, как тогда говорили, интеллигенция, и пролетарии, то есть те, кто не вёл хозяйства: некоторые учителя и рабочие, живущие исключительно на зарплату. В условиях практического отсутствия каких-либо рыночных отношений между жителями при большой семье это было, разумеется, невозможно. Ну и дети тоже ловили, пока родители позволяли.
Самым массовым видом рыбы в Юрюзани был вовсе не хариус или голавль. В реке водилось несметное количество мелкой рыбы. Прежде всего это маленькая, не больше мизинца, рыбка-гольянчик, которую все называли мулёк. Именно так: мулёк, это не искажённое слово «малёк», каким называют всякую рыбу, ещё не выросшую до взрослых размеров. Стайки этих мульков кишели на мелководье. Тёмный сверху и светлый снизу мулёк был бесцветным, но среди них встречались с красными пёрышками и брюшком. Стоило зайти в воду, как эти мульки начинали щекотать ноги. Много