на левом кирзаче.
И тотчас в центре зала вырос роскошный домашний кинотеатр. Диагональ монитора – 61 дюйм! Не футы-нуты…
И тут мы услышали с ноткой истеризма голос Сигизмунда:
– Неужели?! Какая засада!
– К чему, любопытно, он логически вышел? – зебра повела носом.
Я задумался:
– Если он докажет бытие Всевышнего, то вряд ли придет на мою свадьбу…
Тут мы услышали хлопок выстрела.
Стали ломиться в дверь, та накрепко заперта.
– Сигизмунд! – басовито заржал Горбунок, в окнах аж задрожали стекла.
Хрусталев молчал.
Тогда мы с джинном налегли на преграду. Косяк с треском вылетел…
Однокашник был распростерт на полу. Рядом дымился старенький «ТТ». На столе – лоскут бумаги, исписанный каллиграфическим почерком. А в финале крупно: «Бога нет! Смысла жизни тоже. Прости, Козлик! Отгуляй как-нибудь без меня свадьбу. Прощай! Чмоки-чмоки. Покончивший с собой Сигизмунд».
31.
Мы уныло брели по осенним улицам. Пряная золотая листва хрустела под ногами. Небо ослепительно голубо.
– Эдак мы всех твоих одноклассников перекоцаем, – вздохнул Иван.
– Мы будто бравая похоронная бригада. Чистильщики, блин, – рефреном вздохнул Горбунок.
– Подгадил нам майор Лопатин… – сглотнул я.
Вдруг кто-то крепко взял меня за локоть.
Оглянулся, прищурился.
Женщина средних лет с испуганными птичьими глазами. И какая-то знакомая усмешка на тонких изломанных губах.
– Юрочка? Козлик?
– Мадам, что за фамильярность? Я – Юрий Козлов. Легендарный путешественник, плейбой.
– Это же я! Эля Крякова! Неужели забыл?
Да, Элю было забыть невозможно. Что бы с ее лицом не сделали годы… Она первая научила меня в тринадцать лет целоваться. И ни как-нибудь, а по-французски, с языком.
– Неужели это ты? Эллочка!
– На ловца и зверь бежит… – пошутил Горбунок.
– Полчаса назад Хрусталев застрелился, – выпалил я.
– Сигизмунд Хрусталев? Шутишь? Здесь где-нибудь можно присесть?
– «Фестивальный» парк за углом, – заржал Горбунок. – Прикупите мне пачку «Геркулеса». А себе пивка-чипсов, что ли…
– Вот и отлично, – слегка пошатнулась Эльвира. – Надо взять себя в руки…
Приобрели с зеброй все намеченное. Сели в парке под огромным, кипящим золотой листвой, дубом. Рядом по дорожкам мамаши катили радужные коляски. Ликующий карапуз летел с металлической горки.
Открыли пиво, хлебнули.
– Эля, – нахмурился я, – ты, кажется, совсем не подивилась, что зебра умеет говорить?
– Ах, Юрочка… Я работаю на Лубянке в паранормальном отделе. Привыкла ничему не удивляться.
– Майора Лопатина знаете? – наотмашь спросил джинн.
– Большинство сотрудников засекречено… Как всё случилось с Хрусталевым?
Я рассказал. И о свадьбе со Смертью. Заодно пригласил ее на это торжество.
– На свадьбу