ты уничтожаешь их и идешь дальше. Ты никогда не останавливаешься, тебе постоянно надо быть в центре событий. Потому что тебе хочется быть современным человеком – так ты это объясняешь. И называешь этот свой психоз «увлеченностью». Да, конечно, ты увлечен, увлечен и вовлечен – даже чересчур. Но при этом ты ничего не можешь придумать сам, идеи и слова заимствуешь из знаменитых книг, а потом просто озвучиваешь, во всем следуешь условностям и тенденциям, установленным авторитетными людьми, в компанию которых рассчитываешь втиснуться в ближайшее время. Ты никогда не был самим собой, а если и был, то вряд ли даже понимал, что это значит. Ты умел только одно: хвататься за случай. В Риме тебе подвернулась возможность занять место преподавателя-стажера в университете, и ты ее занял. Став преподавателем, ты использовал в своих целях студенческое протестное движение и занялся политикой. Я считалась твоей невестой, и, когда умерла твоя мать, державшая тебя на коротком поводке, ты женился на мне. Ты произвел на свет двоих детей, но лишь потому, что, будучи мужем, полагал необходимым стать заодно и отцом. Тебе попалась юная, чистая девушка, и, во имя сексуальной свободы и борьбы с институтом семьи, ты сделал ее своей любовницей. Можешь сколько угодно продолжать в том же духе: все равно ты никогда не станешь тем, кем хочешь быть, а навсегда останешься тем, кто из тебя получился.
В течение всего этого ужасного периода нашей жизни, этих трех мучительных лет, я пыталась помочь тебе. День и ночь ломала голову, ища выход, заставляя тебя делать то же самое. Но ты этого не заметил. Ты слушал меня вполуха. Думаю, ты даже не читал мои письма. В то время как я соглашалась с тобой, что семья действует угнетающе, что роли, которые она нам навязывает, подавляют нашу индивидуальность, в то время как я предпринимала сверхчеловеческие усилия, чтобы вникнуть в суть дела, и становилась другой, менялась во всем, вырастала над собой, ты даже не замечал этого, а когда замечал, тебе становилось противно, и ты устранялся, ты уничтожал меня случайным словом, рассеянным взглядом, небрежным жестом. Самоубийство, милый мой, было лишь подтверждением свершившегося факта. Ты уже давно убил меня, и не как «жену», то есть исполнительницу соответствующей роли, а как человека, находившегося на высшей точке самореализации, на максимуме открытости всему новому. То, что я выжила, то есть официально считаюсь живой, можно назвать счастливым исходом не для меня – куда там! – а для моих детей. Твое отсутствие, твое равнодушие даже в такой тяжелый момент доказали мне, что, если бы я умерла, ты спокойно пошел бы своей дорогой.
9
Отвечаю на твои вопросы.
В последние два года я все время работала, на разных должностях и, как правило, за гроши, когда в государственных учреждениях, а когда в частных фирмах. На постоянную работу я устроилась только недавно.
Расторжение нашего брака фактически подтверждено справкой о составе домохозяйства и документом, удостоверяющим мою опеку над детьми, на котором стоит моя подпись. Не вижу необходимости