дать отпор (например, особое выражение глаз либо характерная гримаса). Или, проще говоря, у меня пропал тонус, я утратил гибкость и бдительность, выручавшие меня в течение всей жизни, сначала позволившие мне выбиться из нищеты, вырастить детей, утвердиться в недружелюбном окружении, приобрести некоторый достаток, приспособиться к разным обстоятельствам, как благоприятным, так и неблагоприятным. Я не смог бы определить, как и насколько изменился, но был уверен, что это произошло.
Мы уже почти доехали до гостиницы, когда я получил еще одно подтверждение того, что хрупкое равновесие, которое я поддерживал в своей жизни пять десятилетий, может быть нарушено. Осторожно пробираясь по автостраде среди лихачей, торопившихся в отпуск, я попытался вспомнить, случалось ли мне в прошлом стать жертвой обманщиков. Но не вспомнил ничего такого. Зато в памяти всплыл один очень давний случай, когда я, наоборот, не дал себя надуть. Как бы в продолжение моих мыслей, прервав долгое молчание, я напомнил Ванде (которая дремала, прижавшись лбом к стеклу) нашу с ней поездку в такси, на телестудию. Это точно было весной, только вот не помню, в каком году, возможно даже, я тогда еще не работал на телевидении, и мы ехали куда-то еще. Но я точно помню другое: я дал таксисту пятьдесят тысяч лир, а он, вместо того чтобы дать сдачи, заявил, что получил от меня ровно десять тысяч, началась перебранка, причем этот парень нагрубил не только мне, но и Ванде, которая, желая поддержать меня, сказала, что своими глазами видела купюру в пятьдесят тысяч лир. И тут я перешел на жесткий тон, каким умею говорить при необходимости. Я попросил таксиста назвать свои имя, фамилию и все остальное и сказал, что он может оставить эти сорок тысяч себе, но я сейчас же пойду в полицию. Сначала он сказал, вернее, злобно прошипел то, что я хотел узнать, потом проворчал что-то типа «и зачем только я сегодня вышел на работу, у меня же грипп», но в конце концов отдал деньги. «Помнишь?» – торжествующе спросил я Ванду.
Моя жена проснулась и недоуменно взглянула на меня.
– Ты что-то путаешь, – произнесла она ледяным тоном.
– Все так и было.
– Это не я была с тобой в такси.
И тут я почувствовал, что краснею от стыда, причем снизу вверх – краска залила сначала грудь, потом шею, потом лицо, но я согнал ее обратно.
– Конечно, это была ты.
– Ладно, хватит.
– Ты просто забыла.
– Я сказала: хватит.
– Ну, может, я был один, – пробормотал я и умолк так же внезапно, как до этого заговорил.
Остаток пути мы провели в хмуром молчании. Настроение у нас немного улучшилось, только когда мы приехали в гостиницу и зашли в номер с видом на пляж и море. Вечером мы пошли на ужин, который показался нам отличным, а вернувшись в номер, обнаружили, что кондиционер работает почти бесшумно, а матрас и подушки достаточно жесткие, чтобы поддержать больную спину Ванды. Мы приняли свои пилюли и сразу провалились в сон.
Мало-помалу я успокоился. Погода всю неделю стояла прекрасная, вода в море была прозрачная, мы подолгу купались и гуляли.