вздыхала, ее чувство прекрасного было удовлетворено, и проект принимался большинством голосов.
Этот метод я и решила сегодня опробовать на британских таможенниках, использовав вместо зеленой собаки обычную сигарету…
Я появилась перед ними с немыслимой прической на голове, чемоданом в одной руке, стопкой альбомов в другой и с сумкой через плечо. В зубах у меня торчала зажженная сигарета.
При виде ее вежливый английский таможенник не поверил своим глазам. А я, переложив стопку под мышку, а чемодан зажав между ног, дисциплинированно доставала из сумочки свои проездные документы.
– Вы не могли бы выбросить вашу сигарету? – попросил он меня, и я стала оглядываться в поисках мусорного ящика. Разумеется, его там не было.
– Простите меня, – пролепетала я, сунула стопку с альбомами ему в руки и пулей полетела к выходу из аэропорта, чтобы избавиться там от сигареты.
Я рассчитала все абсолютно точно. К нему один за другим стали подходить другие пассажиры, а он, со стопкой альбомов в одной руке и с чемоданом в другой, чувствовал себя полным идиотом. Я дождалась, когда ему надоест это чувство, и он перенесет мои вещи в нужное мне место, вернулась к нему с широкой улыбкой на лице и снова принялась извиняться:
– Извините, я такая рассеянная, я даже засыпаю с сигаретой во рту.
Заметив на его лице зарождение чувства ненависти к собственной персоне, я еще раз извинилась и проследовала мимо него к своим вещам.
Таможенник вздохнул облегченно.
Через полчаса наш самолет поднялся в воздух и взял курс на Киев.
Когда лайнер набрал высоту, я еще раз посмотрела на гостеприимный остров. Теперь он выглядел совсем как на географической карте, хотя я и не могла его видеть полностью, для этого понадобилось бы подняться повыше. Пресловутого тумана сегодня над ним не было, разве что смог местами с успехом заменял его.
Я расстегнула ремень безопасности и откинулась на спинку кресла. Теперь у меня было несколько часов, чтобы не торопясь проанализировать ситуацию.
Я люблю свою работу, в том числе и за то, что каждый раз встречаюсь с самыми разными людьми, среди которых встречаются весьма «любопытные персонажи», как сказал Гром.
Вот и на этот раз судьба подарила мне встречу с оригинальным типом. Курт Раушенбах не подходил ни под одну категорию известных мне правонарушителей и диверсантов, с которыми я имела дело до сих пор. Он был слишком сентиментален для подобного рода деятельности, впечатлителен и эмоционален. Не было в нем и намека на холодный расчет и «звериный оскал». Скорее, это тот тип добродушных толстяков, которых можно встретить во всему свету, но чаще всего они встречаются на детских утренниках и цирковых представлениях, в крайнем случае, в пивных и закусочных. Они не представляют угрозы ни для кого, хотя бы потому, что в душе трусоваты. Они любят хорошо поесть и с удобством поспать, аккуратны и исполнительны на работе и пользуются любовью своих сотрудников. У них обязательно