стула, не забыв по пути оставить зонт на вешалке. Пако слишком резко для его состояния развернулся и, пытаясь остановить закружившуюся вокруг него комнату, прислонился спиной к захлопнувшейся двери.
– Ка́йщо! – сказала девушка. – То есть, привет! Ты – Пако!
– М-м-м…. Привет… А вы кто? – он еще хотел добавить что-то вроде: какого разэтакого, и вообще… Но сдержался.
– Я – Каттали́н, очень приятно.
– И?
– Что: «И»?
– Как бы, вам чего? – вышло несколько грубовато, но Пако было не до политеса: комната встала на место, но теперь его немного мутило.
– Ты – Пако! Так?
– Ну, если и так, что с того?
– Уфф, все-таки правильно пришла! Уже хорошо!
Она устроилась на стуле поудобней, скрестив стройные лодыжки.
– Сеньорита, допускаю, что вы вообще просто плод моего нетрезвого воображения, но, может, вы того… покинете это помещение? Приходите завтра, я к тому времени высплюсь, и мы побеседуем… Если вы существуете, конечно… А сейчас я неважно себя чувствую, приболел, знаете. Мне спать пора!
– Ах-ха, приболел! Знаю я эту болезнь! – девушка взмахнула рукой и как-то по-особому щелкнула пальцами.
У Пако в глазах на мгновение потемнело, а когда сознание вернулось, похмелья как не бывало.
– Вот это да! Как это ты так? – от неожиданности он сразу перешел на «ты», как, впрочем, это и принято повсеместно в Испании.
– Ловкость рук! Так же лучше?
Пако неуверенно кивнул, прислушиваясь к себе: самочувствие было просто великолепным, настроение тоже мгновенно улучшилось, и ему вдруг стало невозможно интересно, что же нужно этой симпатичной нахалке. На взгляд Пако, девушка была – просто прелесть. И сейчас, когда он полностью пришел в себя, не попытаться поближе с ней познакомиться в непринужденной атмосфере, было бы просто непростительно.
– Сеньорита, позвольте пригласить вас на чашечку кофе!
– Хм, – Каттали́н задумалась, очень мило нахмурив изящные брови. – А, впрочем, так будет даже проще…
– Что проще?
– Не важно! – Девушка вскочила и решительно направилась к выходу. У двери она оглянулась: – Ну что, ты идешь?
Они спустились в ближайший бар, или таверну, как баски называют подобную смесь кафе, бара и столовой. На вкус Пако заведение было даже слишком аутентичным: меню, написанное разнокалиберными буквами на грифельной доске – исключительно на баскском, портреты политических заключенных – борцов за независимость, грозно глядели со стен. Откуда-то из-под потолка негромко доносилась баллада Бенито Лерчунди, сливавшаяся с негромкими разговорами нескольких групп пенсионеров – завсегдатаев в черных беретах, попивающих розовое вино из широких стаканов. Но в целом здесь было чистенько, уютно и отлично кормили. Пако попросил два кофе с молоком, взял со стойки несколько пинчос – местную разновидность канапе