я вылетаю из самолета… Хочу зацепиться за нее, чтобы вспомнить уже подробности падения из самолета, но очередная вспышка – и неведомая сила несет меня через быструю реку в горы… Безуспешно пытаясь приостановить чехарду декораций, обессилев, я оставила это пустое копание в памяти, заставляющее вскипать и без того перегруженный запутанными и непонятными видениями мозг: так и с ума можно сойти, а мой разум – это единственное, что оставалось невредимым.
Отец
Профессор слышал все мысли своей дочери: они доносились откуда-то издалека, но казались неестественно громкими, с металлическим отзвуком, если так можно выразиться. Они, как и слова, были нечеткие, но он явно ощущал эмоции, страх и одиночество, которые исходили от Лены.
Виктор Дмитриевич вспоминал ту информацию, которую обретал и планомерно укладывал в своей голове во время неоднократных визитов в Хайдакхан. Именно благодаря известному в тех краях Шаману он получил истинные знания за сравнительно короткий срок. В миру можно узнать лишь тысячную долю этих знаний, да и то – прожив долгую жизнь, а может, даже и не одну, и без остатка посвятив себя только науке. В Хайдакхане время течет по-другому. Это были незабываемые дни медитаций, благодаря которым он осознал, насколько безграничны человеческие возможности. Но сейчас, находясь в коме, что он мог сделать?
Сердце… «Как показать, что я не совсем овощ, что жив и все слышу и чувствую?» Сердце… Мониторы…
Сознание кружилось множеством цветов, линий, теней. Сердце… Оно должно биться. Сквозь пелену образов он услышал пронзительный звук аппарата. «Пип… пип… пип…» Кривая равномерно фиксировала биение сердца. «Надо дать знать». Виктор Дмитриевич сосредоточился на собственном сердце. Удар, еще удар, а теперь чаще. Зубец на мониторе подскочил. Раз, удар, снова. Затем звуки опять пропали, вокруг сгустилась тьма, а где-то в ее глубине искрились переливы света.
До него доносились мысли дочери – они были совсем близко, и он точно осознавал, что это – реальность. «Слышишь?» – отозвалось эхом в его сознании. Как дать понять, что он слышит? Сердце… Профессор снова ускорил сердцебиение.
«Ты меня слышишь?» – донесся издалека родной голос. Теперь профессор был уверен, что нашел связь с дочерью.
Голос Лены становился все ярче, отчетливей. Он уже улавливал отдельный смысл ее слов – высказанных не вслух, а мысленно. «Папа, мне тяжело, я ощущаю себя между реальностями, не чувствую почвы под ногами и ничего не могу вспомнить. Неведение о себе меня угнетает». Ее слова пугали, но в то же время обнадеживали: дочь жива, и он тоже пока еще жив, а раз так, то сделает все возможное и невозможное, чтобы вытащить ее из этой бездны. Она надеется на помощь. Надо не просто поддержать, а помочь справиться, дать импульс к жизни. Только бы успеть…
Укутанный в кому, мозг находился в поисках решения. Душа рвалась наружу, сознание хотело проснуться, но раненое тело не давало возможности вернуться в реальность. Запертый в материальной