разносит птичий грай по окрестностям. Могильщик давно покончил со своим делом, и яма, кажущаяся бездонной, заглатывает тени крестов. Из холмика выброшенной земли лезут черви и термиты, чтобы добраться до края могилы и спастись во тьме. Мастерская столяра опустела. Грубый, из шатких досок гроб сладко пахнет стружкой, сучки и прожилки дерева источают остатки живицы. На крышку гроба привинчено маленькое распятие. Чей-то голос снова кричит со двора:
– Элеонора!
Пока она спала, кот куда-то исчез, и, если бы не теплый отпечаток на бедре, не расцарапанные до крови руки, она бы усомнилась в его материальности. Она встает и сразу прислоняется к балке – ноги затекли и не желают слушаться, – потом начинает спускаться по лестнице. Марсель замечает ее, хватает за плечи, трясет и кричит:
– Мы черт знает сколько времени тебя ищем!
Он гладит ее по лицу, по затылку, берет за запястья и видит раны. Марсель впервые так к ней прикасается, проявляет заботу, ласкает. Заменяет отца.
– Откуда это?
Элеонора не знает, как все объяснить, и Марсель ведет ее к дому, обняв за плечи. Лицо отца заострилось, кожа обтянула череп. Воздух пропитался запахами мертвечины и кислого пота, парами алкоголя и супа (его подают, чтобы люди могли согреться). Крестьяне так надышали, что запотели все окна. Многие страдают язвой желудка, у всех не хватает зубов, так что изо ртов несет, как из помойки. Элеонора переступает порог, и бдящие смолкают. Девочка стоит неподвижно, во всклокоченных волосах торчат соломинки, черное платьице запылилось и помялось, руки вспухли багровыми царапинами.
– Она заснула на сеновале, – объясняет Марсель.
Крестьяне перешептываются – с облегчением и сочувствием. Вдова смотрит на дочь, встает, щелкнув суставами и хрустнув позвонками, осторожно укладывает на стул молитвенник в потертом переплете и пересекает комнату – так медленно, что каждый успевает проследить за ней взглядом и спросить себя, что движет этой женщиной. Мать с размаху, с оттяжкой бьет дочь по лицу. Элеонора отлетает к стене, задев стул, тот падает, и спинка разлетается в щепки. Марсель не успевает среагировать. Малышка встает на ноги, падает, не удержавшись, вновь поднимается. Вдова хватает ее за волосы, тащит к изголовью кровати, толкает на лавку, едва не свернув шею, после чего возвращается на свое место и снова открывает молитвенник. Кто-то поднимает стул, пытается починить спинку. Элеонора сидит, положив на колени трясущиеся руки и глядя в пол. Девочка прокусила язык, рану дергает в такт биению сердца. Она судорожно сглатывает густую, с металлическим привкусом кровь, решив, что ни за что не выдаст боли и обиды. Снова затевается разговор, и неловкость постепенно рассеивается. Элеонора чувствует присутствие Марселя на другом конце комнаты. Он смотрит на нее, но малышка не решается поднять глаза. Она боится встретить торжествующий взгляд матери, не хочет, чтобы та насладилась ее унижением.
В конце концов Элеонора распрямляется