моего князя, а князеву жену с детьми и с людьми, всего более ста кибиток, увез к себе; 4) что он, Текей, чинил нападение на Цеван Раптанова шурина, Аюки Ханова сына на дороге, который вез к нему, Цеван Раптану, в замужество сестру свою, и 5) что он перехватил к себе несколько российских купцов, кои от него, Цеван Раптана, следовали назад в Россию».
В исторической науке существуют различные оценки этих событий. Самый авторитетный исследователь истории Джунгарского ханства И. Я. Златкин отмечал по этому поводу: «…Нет оснований верить как в благородство и бескорыстие Цэван Рабдана, так и Тауке. Несомненно, что оба хана имели основание обвинять друг друга в поступках, подобным тем, о которых писал джунгарский хан в письме к Сюань Е».
Данное высказывание И. Я. Златкина представляется не очень корректным. Подобные выводы просто были составлены в общем духе советской исторической науки, где Джунгарское ханство рассматривалось только в образе хищника и паразита. Потому будет уместнее согласиться с мнением калмыцкого исследователя А. Г. Митирова, что в данном случае «Тавкя поступил совершенно неадекватно». Тем более, что это мнение подтверждает интересный дополнительный материал, который содержится в устных казахских источниках.
Сам А. Г. Митиров, кстати, замечает: «Никто из исследователей не довел до конца изучение конфликта Цеван-Рабтана с Тавкя, но мы знаем, что дочь Аюки-хана – Сетер-Джан стала женой джунгарского хана и была с ним до конца». М. Тынышбаев в своей книге «История Казахского народа» приводит следующее интересное предание. Однажды к найманскому батыру Алдияру прибыл для заключения мирного договора сам джунгарский хунтайджи. Но хан Тауке оказался против этого мира и решил, воспользовавшись случаем, убить ненавистного джунгарина. Однако Алдияр, проявив верность данному слову, выступил против собственного хана и отбил нападение. Причем в ходе боя с нукерами хана Тауке был даже убит младший брат Алдияра – Майлан. В благодарность за это «хунтайджи», приехав на родину, повелел освободить всех найманов, находившихся в джунгарском плену.
Кажется, довольно легко можно сопоставить в данном случае «джунгарского хунтайджи» из казахского предания и реального сына калмыцкого хана, сопровождавшего свою сестру. Тем более что, зная историческую обстановку в Казахском ханстве того периода, чудесное спасение будущей жены Цэван-Рабдана объяснить можно только заступничеством сильного батыра. В дальнейшем читатель еще не раз сможет убедиться в тесных и хороших отношениях между казахскими и ойратскими племенами, что полностью опровергает навязанную в советское время и, к сожалению, эксплуатируемую до сих пор тему извечной казахско-джунгарской войны.
Тем не менее, несмотря на противодействие отдельных казахских батыров, война была развязана. Джунгарская армия численностью в 40 тысяч бойцов устроила жуткий погром казахских аулов на берегах Чу и Таласа. Множество людей было убито, и около 10 тысяч человек уведено в неволю.
В