этом зале. Не говоря уже о тех, кто побывал в Испании. Помимо, само собой, тех ублюдков, что все то время отсиживались в Риме. Эти набили себе кошельки и живут ни в чем себе не отказывая. Пьют-едят в лучших тавернах, ублажают себя в лучших лупанариях Рима…
– Центурион Макрон? – послышалось за спиной.
Обернувшись, они увидели центуриона другой когорты. Уже не молод, жесткие курчавые волосы тронуты сединой. Лицо в шрамах, на правом глазу повязка. Кивнув в знак приветствия, он протянул Макрону руку для пожатия.
– Центурион Аппий. Хотел лишь поблагодарить тебя за твои слова. Именно их и должен был услышать этот спесивый выскочка Бурр.
– Выскочка? – Катон приподнял бровь.
– Именно. Дорогу себе он вымостил не воинской доблестью и даже не благородным происхождением. Нынче все решают деньги и связи.
Прежде Катон уже встречался с подобной предвзятостью. Удивительно, но солдаты в большинстве своем предпочитали служить под началом людей с благородным происхождением, чем тех, кто просто совершал благородные поступки. Бурр, похоже, являлся не тем и не другим, а потому был вдвойне презираем ветеранами, которыми командовал. Тем не менее он был старшим преторианским префектом, а значит, командовал всем лагерем, и долгом каждого офицера и солдата было почитать его – если не как человека, то, во всяком случае, за его чин.
– Центурион Аппий, – сказал Катон, – мы здесь люди новые, а потому и суждение о Бурре составим сами.
– Разумеется, господин префект.
Центурион понял, что переступил некую грань откровенности, за которую переступать нельзя, а потому спешно принял строго-деловитый вид.
– И все равно для меня будет честью служить с вами, префект Катон и центурион Макрон.
После обмена приветствиями Аппий повернулся и зашагал из зала в атриум. Катон с Макроном вышли туда в числе последних. Из высоких потолочных окон струился свет погожего дня. Заходя в столп такого света, префект моргнул и словно по новой оглядел бахрому своей растрепавшейся туники, ржавчину на нагруднике, треснутую кожу мечевого пояса. Поход в Испанию выдался отнюдь не прогулкой.
– Второй когорте сидеть сегодня не придется, да и вечером тоже. Иначе на завтрашнем параде орлами нам не смотреться, – добавил Макрон, довольно блестя глазами при мысли о смотре экипировки, который он задаст своим гвардейцам. – Господин префект, прошу не волноваться. Завтра будем выглядеть так, будто два месяца только тем и занимались, что готовили себя к параду. И да спасут боги тех, кто вдруг заставит нас краснеть за себя. Потому что я никаких оплошностей не допущу, будь они неладны!
Глава 8
Метелл указал на стопку вощеных дощечек у Катона на столе.
– Численный состав восполняется, господин префект. Имена убитых я указал, а завещания вон там, в сундучке возле стола. Подготовить их не успели всего несколько человек. Их имена на верхней дощечке.
Взгляд Катона переместился на лежащие в сундуке свитки с печатью сигнифера когорты