с верительными грамотами, но была немедленно разочарована: просмотрев документы, управляющий – грузный старик с физиономией страстного любителя пива – сообщил мне, что русских путешественников примут как самых дорогих гостей… И с непонятным выражением уставился на Генриха, стоящего за моей спиной. Пауза затянулась на добрых пару минут, в продолжение которых я совершенно не представляла, куда себя деть. Дипломатические таланты никогда не были моей сильной стороной: мне очень хотелось спросить, чем обусловлено такое пристальное внимание к скромной персоне моего наемника.
Наконец, я не выдержала, и задала так интересующий меня вопрос. Старик-придворный как-то неопределенно погримасничал, еще раз вгляделся в Генриха, развел руками, и… принес свои извинения. Дескать, мой спутник показался ему знакомым, уж простите старика, обознался, и все в таком же духе. Я ответила, что охотно принимаю его извинения, и на этом инцидент был исчерпан.
Нас препроводили в предназначенные нам покои. В Генрихе снова проснулся махровый бодигард, он вдумчиво осмотрел мои апартаменты, поворчал насчет того, что они слишком просторные, и слишком далеко от его комнат, и лишь затем удалился отдыхать перед вечерней аудиенцией при дворе герцога.
Пока десяток горничных колдовал над моей внешностью, я могла свободно предаваться размышлениям. До сих пор все складывалось удачно, и это меня тревожило. Профессиональная паранойя здесь была абсолютно ни при чем: просто слишком гладкое развитие событий не могло длиться вечно. Уж коли мне так повезло со спутниками и с некоторыми обстоятельствами, вполне могло не заладиться что-нибудь другое. Мир выглядит таким устойчивым лишь потому, что все находится в равновесии. Если в одном месте чего-то слишком много, то в другом месте этого может недоставать. Возражать против устройства мира глупо: достаточно иметь в виду его основные законы…
– Если гладко все вначале —
Не спеши на пироги,
Ибо ждут тебя печали
И стервозные враги, —
пробормотала я себе под нос, не забывая благосклонно улыбаться строящему мне прическу куаферу.
Хотя мне казалось, что до вечера еще уйма времени, именно к назначенному часу – ни минутой раньше – я была во всеоружии.
* * *
Никак не менее тысячи раз я встречала в книгах и кино сцену, где героиня спускается по лестнице в роскошном наряде, выглядит, понятно, великолепно, а снизу на нее смотрит ее верный рыцарь, и в глазах его – восхищение и любовь… Жаль, но не было во дворце никакой подходящей лестницы, я просто миновала анфиладу небольших гостиных, и передо мною распахнулись двери в главную залу, и обо мне доложили – весьма торжественно.
У самых дверей меня уже ожидала моя «гвардия», и я в самом деле заработала целый букет восхищенных мужских взглядов… От всех, но не от Генриха. Он осмотрел меня с удовлетворением папаши, дочка которого не окончательно опозорилась при первом