рот, притягивающий взгляд на выцветшем гобелене его лица.
«Уста его – пурпуровая рана от лезвия, пропитанного ядом…» – я едва не проговорила стихи вслух, удержалась только из соображений приличия.
Однако сквозь безупречную маскировку внешности этого господина почти проступали страсти, снедающие все его существо… В который раз я поддалась привычке сочинять биографии всем, кто попадался на моем пути, и вздрогнула от неожиданности, поняв, что граф обращается ко мне:
– Счастлив приветствовать вас, госпожа графиня, в моем холостяцком логовище… Позвольте представиться: Фридрих фон Вольф, хозяин здешних мест. А это, – он небрежно кивнул в сторону «космополита», – Мой лекарь, Иоганн.
Только взглянув «космополиту» прямо в глаза, я поняла, что он следит за мной с того момента, как появился на пороге комнаты. Он разглядывал меня с интересом, но не мужским, а сугубо академическим, словно редкий экземпляр бабочки или жука… Я почувствовала себя неуютно под этим внимательным, непроницаемым взглядом.
Как бы там ни было, но приняли нас с подобающим почетом. Фон Вольф настоял на нашем ночлеге, лично прошелся по приготовленным для нас апартаментам, и, равнодушно облобызав мне руку, удалился. Генрих оглядел наше сообщество, проверяя наличие бдительности на лицах, и предложил вернуться в небольшую гостиную через полчаса. Мне все время казалось, что сейчас он расскажет о владельце замка нечто несусветное, и нам придется в кавалерийском темпе покидать место бивака, но этого так и не произошло.
Объяснение состоялось позже, когда моя маленькая гвардия, умиротворенная комфортом, объединилась в гостиной в ожидании обеда.
– Как вам обитатели замка? – по-моему, Генриха всерьез интересовало мое мнение.
– Лекарь бесподобен, – честно признала я, – ему место среди «псов господних», или…
– Напрасно вы не обратили внимания на владельца этих мест. Его персона куда любопытнее… и куда опаснее, кстати. Да будет вам известно, госпожа, вся болтовня здешних крестьян о «пораженных луной» не так беспочвенна, и фон Вольф – лучшее тому подтверждение. По преданию, его род ведется от оборотней, правивших здешними краями в незапамятные времена… Впрочем, это слишком долгая история, если пожелаете, я расскажу вам ее как-нибудь в другой раз.
Мне хотелось услышать ее немедленно, останавливало только сознание того, что момент неподходящий. Повсеместное, отчасти неосознанное коварство мужчин частенько проявляется в этой мелкой пакости: заинтересовать чем-то, и отложить рассказ на неопределенный срок, дабы дама изнывала от любопытства. Однако и нескольких фраз Генриха оказалось довольно, чтобы я насторожилась. «Век просвещенного абсолютизма» все подкидывал мне сюрпризы: старые замки, легенды и растущее количество странностей вокруг больше подошли бы средним векам, но никак не Галантному столетию, в каковом я, как будто, пребывала.
Обед