ленсман его понял.
Когда карбас Иакова отошел от берега, начался снегопад. Легкий первый снег опускался на землю.
На другой день Дину позвали в кабинет к ленсману, и он объявил ей, что Иаков Грёнэльв намерен сочетаться с ней браком, когда ей исполнится шестнадцать.
Дина стояла посреди кабинета в своих старых брюках из сермяги, широко расставив ноги. Вокруг башмаков уже образовались лужи из растаявшего снега, приправленные навозом и стебельками сена.
Когда ей передали приказание ленсмана явиться к нему, она сразу подумала, что тут не обошлось без Дагни, – ведь Дина только что впустила в свинарник своего маленького единокровного брата.
Дина уже не смотрела на ленсмана снизу вверх, когда они стояли рядом. Теперь они были одного роста.
Она придирчиво оглядывала его, как будто решала, нужен ли ему новый жилет и сильно ли он облысел. За последнее время у ленсмана вырос живот – он любил вкусно поесть.
– Ты раздобрел, отец! Ишь какой стал толстый! – сказала Дина и хотела уйти.
– Ты слышала, что я тебе сказал?
– Нет!
– Иакову принадлежат лучшее торговое местечко во всей округе и два карбаса!
– Пусть подотрется своими карбасами!
– Дина! – взревел ленсман.
Эхо от его рева прокатилось по всему дому – от балки к балке, из комнаты в комнату.
Сперва ленсман пытался говорить мягко – он просто обсуждал деловое предложение. Но Динин лексикон конюха вывел его из себя.
Раздались звонкие пощечины.
Однако никто не видел, что пощечины летели с обеих сторон. Дина кинулась на отца после первого же удара. С яростью человека, которому нечего терять. И для которого не существовало никаких преград – ни страха, ни уважения.
Ленсман вышел из кабинета в разорванном жилете и с расцарапанным лицом. Он добрался до уборной, что стояла во дворе. Сердце его могло разорваться в любую минуту.
Дышал он громко, с трудом.
Ржание и стук копыт не принесли ему облегчения.
Не так-то просто быть отцом сатаны.
Ленсман не признался ни одной живой душе, что выросшая дочь изрядно поколотила его.
Оказалось, их силы были примерно равны. Недостаток силы Дина восполняла дерзкой находчивостью и ловкостью, ногтями и зубами.
Ленсман не мог взять в толк, в чем он провинился, что Господь так карает его. Подумать только, чтобы ребенок бил своего отца! Боже милостивый, что же это такое!
Первый раз кто-то осмелился поднять на ленсмана руку. Отец у него был властный, но любящий, к тому же он редко бывал дома, а мать дрожала над единственным сыном.
Ленсман никогда не отличался особой твердостью. Теперь он сидел в уборной и плакал.
Тем временем Дина неслась галопом через горы прямо в Рейнснес.
Она лишь приблизительно представляла себе, в какой стороне он находится.
В начале вечера она уже спускалась к усадьбе по крутому склону.
Дорога петляла между камнями, кустарником и зарослями