прибыл с севера на русском судне и в один прекрасный день объявился в Рейнснесе, где задержался в ожидании попутного судна, идущего на юг.
Иаков крикнул раза два рулевому, чтобы на палубе вели себя потише. Но это не возымело действия, и Иаков почувствовал себя старым ворчуном. А эта роль была ему не по душе.
В конце концов он вылез из каюты и присоединился к общему веселью.
На другой день вечером Иаков приказал сделать остановку в Грётёйе. Их приняли хорошо.
Грётёйе был одним из тех мест, куда тоже заходил «Принц Густав», и хозяин вынашивал планы построить большой новый дом, лавку и почтовую контору.
Незадолго перед тем туда приехал художник, который собирался писать портреты моряков. Внимание Дины сосредоточилось на мольберте. Она как зверек сновала вокруг, принюхиваясь к масляным краскам и скипидару. Следила за всеми движениями художника и только что не забралась к нему на колени.
Ее непосредственность смущала всех. Прислуга шепталась о молодой хозяйке Рейнснеса. Люди качали головой, жалея Иакова Грёнэльва. Не сладко, видать, ему…
Внимание, оказанное Диной художнику, превратило Иакова в злобного цепного пса. К тому же ее поведение казалось ему неприличным.
За все это он попробовал рассчитаться с ней в постели. Набросился на нее по праву обиженного и ревнивого супруга.
Однако за тонкой перегородкой стали так выразительно кашлять, что ему пришлось отказаться от своих намерений.
Дина приложила пальцы к его губам и тихонько шикнула. Потом задрала ночную рубашку и уселась на оторопевшего Иакова. Так, относительно беззвучно, она причислила их обоих к сонму блаженных.
Когда шхуна снова вышла в море, Дина спокойно сидела в каюте. И мир показался Иакову гораздо светлее.
Теперь уже до самого Бергена он не испытывал никаких огорчений.
В Бергене вокруг Богена жизнь била ключом! Крепость, дома, церкви, экипажи, нарядные господа и дамы с зонтиками.
Динина голова вертелась из стороны в сторону, будто на шарнире. Ее новые дорожные башмаки стучали по брусчатке. Она внимательно разглядывала каждого кучера, высокомерно восседавшего на своем сиденье с кнутом на коленях.
Экипажи походили на разукрашенные торты, их почти не было видно из-за светлых летних платьев с оборками и рюшами. И кружевных зонтиков, скрывавших головы и лица своих хозяек.
Были там и кавалеры. Одни в элегантных темных костюмах и котелках, другие – молодые, дерзкие, в светлых костюмах и соломенных шляпах, сдвинутых на лоб.
В одном месте они увидели старого офицера в синем мундире с красными отворотами, который наклонился к водяной колонке. Его закрученные усы были так нафабрены, что казались ненастоящими. Дина подошла и недоверчиво потрогала офицера. Иаков схватил ее за руку и смущенно кашлянул.
Вывеска кафе обещала мадеру и гаванские сигары. За занавесками виднелись красные плюшевые диваны и абажуры с бахромой.
Дина пожелала зайти в кафе и выкурить сигару. Иаков поплелся за ней. Как заботливый отец, он пытался втолковать ей, что дамам не положено курить сигары в общественном месте.
– Когда-нибудь