то верно. Душегуб я и есть. Только не по своей воле. Родился-то я на Востоке, далеко отсюда, в Марборне. Таким, как ты, был соплегоном, когда меня парни из Морского Братства умыкнули. Почитай, лет тридцать я с ними по морям скитался. Так что промысел разбойный с молоком материнским впитал, как говорят. Правда, молоком меня не поили, а матушка… Я уж и забыл на лицо, какая была. Я ж малый был, а малый – что слепой: в какую сторону повернут, в такую и пойдет. Я года на три постарше тебя был, а уж в портовых драках моряков уродовал да на абордаж ходил. Знаешь, что это такое? У-у, брат!.. Это когда два корабля бортами сцепляются и на обеих палубах рубка идет – люди, как мясной ком многорукий да многоногий, с одной палубы на другую перекатываются. Охрана торговая – вся сплошь с мечами да топорами, а мы – кто с ножами, кто и вовсе без ничего. В свалке так сподручнее, там мечом не помашешь. Там за один вдох все решается – или ты его, или он тебя. Особая наука есть у Морского Братства, веками отточенная: как живого человека голыми руками вмиг жизни лишить. Не каждому она дается, да и сила тут нужна редкая. А я, вишь как, способный оказался… Насмотрелся я, брат, мастеров этого дела: на десять жизней хватит. По три ребра одним хватом вырывали… Хребет рвали прямо из тела, вишь как… Ну и ладно. Не нужно тебе этого слушать, ага…
– Мне тоже надо, – проговорил Кай, когда кузнец замолчал.
Танк вытаращился на него.
– Не хребет рвать, – заторопился Кай. – Мне, чтобы это… Чтобы голяком по кукурузному полю не бегать, – неожиданно закончил он.
Танк фыркнул и расхохотался. Потом надолго о чем-то задумался.
– Ладно, – сказал он. – Моя старушка все меня пилит, чтоб я камин сложил, как у людей. А у меня что-то руки не доходят, вишь как. За Круглым озером овраг есть, знаешь?.. Там ручей течет. Когда храм Нэлы складывали, камни там брали, в ручье. Натаскаешь мне две сотни булыжников, будем дальше разговоры разговаривать. Только мелкие не бери. С мою голову бери, не меньше… – и, крайне довольный собой, Танк снова расхохотался.
Кай даже не улыбнулся.
– Хорошо, – сказал он. – Можно прямо сегодня начать?..
С тех пор так и пошло. Всякий раз, когда у него выпадала свободная минута, Кай бежал к кузнецу. Работа для него находилась всегда, а если не было работы, Танк обязательно выдумывал какое-нибудь занятие: Кай карабкался на деревья, переплывал ледяную Лиску, таскал камни, бегал, обливаясь потом, вокруг деревни. Камни для камина давно уже были перенесены к хижине, камин давно был сложен, но Танк все не спешил обучать мальчика своему смертельному искусству. «Вишь, оно как, – говорил он, когда мальчик заводил об этом речь, – только силу и сноровку в себе почуешь, как удаль дурная наружу проситься будет. Покажется, что ты лучше других, что никто тебе не ровня, а это нехорошо, брат… Лучше вот что… лучше принеси мне сорочье гнездо…» И Кай шел в лес искать гнезда, а сороки, как известно, птенцов на верхушках самых высоких деревьев высиживают, низко не гнездятся…
О дружбе кузнеца и городского