спасли, – ответил принц. – Война ведь еще шла. Когда на Риаду напали, ополчение из Найлисса живо по реке спустилось. Сперва отрезали находников от подкреплений из степи, а потом и вовсе в пух разнесли. А когда жители Риады благодарить стали за помощь, Илент возьми и скажи: «Сын не может оставить мать в беде – иначе он и не сын вовсе». Риада почти не пострадала, а степняки усвоили – не разгромив Найлисс, Риады не взять. Им бы тихо сидеть… но слишком уж велико искушение оказалось. Решили, будто Найлисс им по зубам. Зря решили. А про то, что между Риадой и Найлиссом уже проложена дорога, и вовсе не прознали. Одним словом, недолго Найлиссу пришлось в одиночку отбиваться – Риада вся как есть пришла, разве что городские стены с собой не прихватила. А после победы тот Риадский кузнец, что ополчение возглавил, гордо объявил: «Ни одна мать сына в беде не бросит».
Эннеари расхохотался.
– Умен же был этот ваш король Илент, – уважительно заметил он. Кузнец, кстати, тоже не глупее.
– Понял? – ухмыльнулся Лерметт. – Так с тех пор и повелось. Риада уже не столица – зато она на веки вечные мать новой столицы. Тоже ведь неплохо, верно?
– Ну еще бы, – согласился Эннеари. – Гордая мать и восхитительный сын.
– Правильно, – подхватил Лерметт. – Сыну завидовать невозможно. Им можно только гордиться. Ты бы только знал, как Риада гордится Найлиссом это просто в уме не помещается.
Эннеари явно хотел было обернуться и сказать что-то веселое, но взамен резко остановился, словно на стену налетев, и зло присвистнул.
– В чем дело? – окликнул его Лерметт.
– Похоже, мы пришли, – сообщил эльф. – Во всяком случае, по этой тропе нам дальше ходу нет. Да ты сам погляди.
Он прижался к скале, чтобы Лерметт мог рассмотреть дорогу впереди. Лерметт глянул и зло дернул плечом. На расстоянии самое большее сотни шагов от них тянулся длинный завал. Который камень лежит надежно, а который может и неосторожным порывом ветра шелохнуть, и не сообразишь, не ступив – а тогда уже всяко будет поздно. И, будто одного только завала было недостаточно, чтобы сделать тропу непроходимой, позади него маячил огромный валун. Судя по виду, его принесло недавним сходом, однако расположился он посреди тропы так основательно, с такой солидной добропорядочностью, словно бы тут и родился – родился, вырос, возмужал и состарился, покрывшись сединой наледи. Сам по себе завал, может, и стоил риска преодолеть его, равно как и валун – однако сразу две преграды не стоили ни затраченных на них усилий, ни риска.
– Заслушался я, – вздохнул эльф. – Раньше надо было заметить… хотя какая, в сущности, разница, сейчас или раньше? Все едино нам здесь не пройти. День потратим. Не меньше – а кто сказал, что дальше тропа проходима?
– Пожалуй, что никто, – согласился Лерметт, озирая равнодушные к их затруднениям небесные облака.
– Опять лезть придется, – без особой радости заметил Эннеари. – Это если мы не решим вернуться назад.
– Лучше не надо, – живо возразил Лерметт. – Опять по той же самой тропе – и ведь