больницу! Лучше пойди к знахарке!
Стали советовать подруги, не веря её словам.
– Отстаньте! Мне лучше знать! – с обидой отвернулась от них Ольга и резво зашагала домой, вызывающе покачивая крутыми бёдрами.
А через полгода она уже гордо носила большой, округлый живот. И когда пришло время, родила здорового горластого малыша, очень уж походившего на её погибшего от грозы мужа.
Британские рассказы
Вегетарианец
Настоящим другом человеку в трудную минуту может быть не только другой человек, но и существо «неразумное», с точки зрения самого человека. Распознав это однажды, человек разумный готов пойти на большие жертвы ради существа «неразумного».
Эту необычную историю о любви человека к животному я услышал в лондонском пабе* от эмигранта по имени Вячеслав.
Высокий, рыжеватый Вячеслав был медлителен и скорее походил на британца, нежели на россиянина. Он всем показался по меньшей мере странным. Мало того, что он не пил ничего крепче пива, не выносил табачного дыма, заменял все бранные слова одним-единственным словосочетанием «козья морда», он ещё, вдобавок, был вегетарианцем. Для западных европейцев это обычное дело, но для восточных, любящих выпить крепенького, закусить жирненьким и между делом ввернуть смачное словечко, такие привычки казались подозрительными. Особенно всех раздражало, что он не ел никакого мяса. И за такое неуважительное отношение к богатой белками пище, дающей мужчине так ценимую женщинами силу, уверенность и даже некоторую дерзость, Славику пришлось держать ответ перед разгорячённой публикой.
– Дело было в казачьих краях – на Кубани, жена моя родом оттуда, – с неохотой начал Славик издалека. – Познакомились мы с ней ещё в перестроечные времена во Владивостоке. Оба в море ходили на одной и той же посудине – она радистом, а я судовым электриком. Всё вроде бы складывалось хорошо – душа в душу жили, так нет же!.. Официальной женой захотелось ей стать! Как ни отговаривал я её от этого опрометчивого шага, она настояла на своём. Что из этого вышло, сами можете догадаться… По законам тех невыездных, социалистических времён нас тотчас развели по разным пароходам. И жизнь сразу потускнела – оно и неудивительно: что хорошего встречаться с собственной женой только во время отпуска! Бывали, конечно, случаи, когда наши пароходы разок-другой в год, по стечению обстоятельств, сходились вместе в каком-нибудь корейском или японском порту. Однако от таких коротких встреч становилось порой ещё тоскливее. Это и вынудило нас обоих, без памяти любивших море, задуматься о сходе на берег. Но, наверное, мы всё-таки не решились бы на этот жуткий шаг, не развались тогда в прах экономика страны. Деньги платить стали плохо, а потом и вовсе перестали. Так и оказались мы на Кубани.
Приняли меня там неоднозначно. Простодушный тесть, имевший аж четверых дочерей, – по-свойски, как родного сына. А властолюбивая тёща, привыкшая повелевать всей семьёй, настороженно – а со временем и вовсе возненавидела, и всего лишь за то, что я тестя считал в доме главным. Досаждала чем только