задумалась о своем, переваривая услышанное. Вынырнула из мыслей от того, что кто-то протягивал ей микрофон. Вдруг осознала, что сидит с поднятой рукой.
Страх волной пробежал от макушки до пяток, на ладонях выступил холодный пот. А Ральф подошел ближе и смотрел на нее внимательным взглядом. Лёльку обдало жаром, как будто он заглянул в ее душу и все про нее понял.
– Хм… Кого-то вы мне напоминаете, – произнес он задумчиво.
Лёлька, без задней мысли, выпалила:
– Возможно, мою маму, Элен Бродскую, я слышала, вы с ней были… знакомы. Я представитель журнала «Искусство жить», – отчеканила она по привычке дежурное приветствие.
И тут случилось странное. По залу прокатился ропот, кто-то ахнул. Все вдруг резко повернулись и уставились на Лёльку. Несмотря на приглушенный свет, она чувствовала себя как под лучами прожекторов. Повисла напряженная тишина. Молчание затягивалось, все перевели взгляд на Ральфа и начали перешептываться. Лёлька хотела было заговорить, как вдруг Ральф остановил ее, подняв руку.
Посмотрела на него и удивилась еще больше. Он покраснел, даже побагровел, смотрел со злостью, мышцы на руках напряглись, не хотелось бы ей сейчас оказаться на месте боксерской груши рядом с ним. Голос сорвался чуть ли не на визг:
– Да как вы смеете?! Кто пустил ее сюда?! Журналюгам вход строго воспрещен!
Он указал рукой куда-то за спину, и только сейчас Лёлька увидела, что по всему залу расклеены таблички с красными буквами: «Прессе вход строго воспрещен».
– Шпионка! Выставить ее отсюда вон!
Казалось, он сейчас затопает ногами, как маленький ребенок, или упадет на пол и будет биться в истерике.
Что все это значит? Соседка справа наклонилась к Лёльке и быстро зашептала:
– Вы что, не слышали про скандал? Элен натравила на Ральфа журналистов, а те разодрали его на кусочки, у него потом был нервный срыв, полгода не мог писать, еле оклемался. Неужели газет не читаете, представитель журнала?
Ну маман! Ну удружила! Теперь понятно, почему она скромно отводила глаза. Совершенно в ее стиле.
Лёлька уже повесила сумку на плечо, глаза были на мокром месте. Все правильно. Куда она полезла? Не надо было никуда ехать. Ведь она уже все решила.
Стоп. Она вспомнила, как заявила начальнику: «Я буду писать!». И решила именно это – она попробует! Она не сдастся. Опустила обратно сумку, взяла микрофон и, глядя Ральфу прямо в глаза, твердо произнесла:
– Я – не моя мать. И представители прессы бывают разные, нельзя судить обо всех людях по одному инциденту. И я не уйду, пока не задам свой вопрос.
Ральф, успевший взять себя в руки, посмотрел на нее с интересом.
– Вообще-то, подобным напором вы как раз в свою мать. Что ж, давайте, задавайте. Но подумайте хорошенько. У вас только один шанс. Если вопрос мне не понравится, – вы отсюда уйдете. Сразу, без ответа и без скандала.
Лёлька кивнула. В голове крутился вихрь: «Что побудило