флигель. Все это было в окружении большого фруктового сада, растянувшегося в сторону монастыря. Шестьдесят шесть монахинь и около сотни послушниц, не считая двух сотен работниц, старательно ухаживали за процветающим хозяйством монастыря.
Прохлада реки освежила горящее после необычного сна лицо Смарагды. Она стояла и любовалась утром. Тихое ржание коня и кобылицы совсем недалеко от себя и легкий топот копыт заставил её повернуться в сторону звуков. Как завороженная, смотрела Смарагда на то, что появилось между задними ногами жеребца, прежде чем он вскочил на кобылицу.
─ Постой – постой, я уже это где-то видела! ─ подумала она. ─ А-ха, Сон. Столб!
─ Енто на чо ты, бессовестная, смотришь?
Смарагда вздрогнула от голоса сестры – хозяйки Саломии и засмущалась. ─ Вот так всегда. Что-нибудь да неладно ей!
И, чтобы спрятать охватившее душу волнение, окунула лицо в воду.
─ Да ты не прячь, не прячь лицо-то! ─ Саломия довольно улыбалась, видя смущение девушки. ─ Ничо плохова я в ентом не вижу. Ну, подумашь! На то он и жеребец! Кто ж еще нас, кобылиц, будет обхаживать?
Саломия открыто смеялась над непорочностью девушки и тем, что удачно застала её за непотребным занятием. Однако и этого для Смарагды было достаточно, чтобы она густо покраснела.
─ Да ты не красней, не красней! Я ить понимаю: это дело молодое! ─ похотливая улыбка и намеки еще больше смутили Смарагду. Она быстро встала. Провинившаяся послушница, готовая уже заживо сгореть в гиенне огненной, не поднимая с земли глаз, повернулась, чтобы идти назад. Но, как на грех, наткнулась на сестру – хозяйку. ─ Ладно, ладно. Ужо иди!
За завтраком Смарагда не смела глаз поднять на Саломию: так ей было стыдно за то, что подглядывала за лошадиной любовью. Она и ругала себя за это много раз за утро, и отмаливала, но ничего не помогало: чувство стыда не проходило.
─ Смарагда, за тобой вода в баню! ─ коротко приказала Саломия. ─ Чтоб к обеду банька была истоплена: приедет сестра Фелицата для проверки, да попариться. Она любит баньку. Да погорячее!
Последние слова Саломия произнесла с особой интонацией. Однако Смарагде было не до того, чтобы истолковать их иначе: нужно было наносить в баню много воды, истопить и сделать большой запас дров на новую баню. Таков был здесь порядок. Сестра Саломия довольно жестко смотрела за соблюдением его, несмотря на свои тридцать лет.
Веселая и даже игривая иногда, она становилась очень требовательной и непреклонной, когда дело касалось исполняемой работы. И уже десять лет управляла с успехом подсобным хозяйством женского монастыря. При ней разрослось стадо коров и овец, развелись в большом количестве свиньи, а в соседнем Гуляй – Поле знали, что самые резвые лошадки и жеребцы были из табуна Саломии.
Собственно за этим, да за свеженьким мясцом в подсобное хозяйство зачастую наведывались казачки. Им сбывались и излишки продуктов. Это бывало особенно часто, когда приезжала с контролем сестра – хозяйка монастыря Фелицата. Обе сестры